По правде говоря, Эва не представляла, что делать, если не найдет Трэвиса, но и помыслить не могла, что будет, если поиски увенчаются успехом. Концентрируясь на дороге, не позволяла себе заглядывать в будущее.
Она переплела свои пальцы с его:
– Ты потрясающий парень, Маршалл. Найди себе ту, с кем будешь счастлив.
– Я думал, что уже нашел.
Пришло время высказать жестокую правду.
– Ты просишь меня выбрать между мужчиной, которого я люблю всю жизнь, и мужчиной, которого… – Она запнулась, собираясь с духом, но заставила себя договорить: – Знаю всего десять дней.
Каковы бы ни были ощущения.
– Хотелось бы мне стать важным для тебя, – заметил он. – Да. Хотелось бы через два года жить с тобой в бревенчатом домике и заниматься любовью дважды в день в источнике, расположенном прямо во дворе. Не буду лгать тебе, да. Но это реальный мир, в котором я не прошу выбрать меня, Эва. Я умоляю выбрать саму жизнь. Ты не можешь и дальше быть одна.
Она приблизилась на шаг, ощутив исходящее от него тепло, погладила его по щеке.
– Прекрасный образ. – Она превозмогала боль. – Но сейчас у меня только одна фантазия. Парень с картой возвращается и показывает дорогу, ведущую к Трэвису.
Краска схлынула с его лица, и, когда он посмотрел на нее, в его глазах светилось выражение… нет, не боли, это было смирение.
Как у человека, всегда приходящего последним.
– Ты заслуживаешь того, чтобы быть чьим-то приоритетом, Маршалл. Мне очень жаль.
С трудом совладав с дыханием, он прочистил горло:
Страшно подумать, что может случиться с тобой, когда меня не будет рядом, чтобы поддержать и помочь, когда ты найдешь его. Или не найдешь. Пообещай, что вернешься домой к отцу и заново построишь свою жизнь.
– Маршалл!
– Пообещай мне, Эва. Пообещай, и я уеду, оставлю тебя в покое.
В покое. Сама идея казалась смехотворной. Блаженны несведущие об истинном устройстве мира, надежды Эвы давно канули в Лету.
Она посмотрела Маршаллу в глаза.
И солгала.
Знала ли Эва, как плохо умеет лгать?
Или просто приберегала наиболее изощренную ложь для самой себя? Сильная женщина, которой она стала, никогда не смогла бы вернуться к прежней жизни в пригороде.
Она слишком далеко зашла.
Как бы упорно Маршалл ни старался, она не впустит его в свою жизнь, не позволит оказывать влияние на себя. Он должен уйти, уважая ее решение.
Сделать то, что подсказывает рассудок, а не сердце.
Я выбираю Трэвиса.
У Маршалла внутри все сжалось. Не это ли история его жизни? Неужели он надеялся, что мироздание изменится за одну ночь? Эве нужно закончить начатое, пусть даже она и не понимает, что это означает.
Он хочет безраздельно владеть ее душой.
Накрыв ладонью ее руку, все еще лежащую у него на щеке, он пожал ее и убрал.
– Надеюсь, ты найдешь его, – пробормотал он, касаясь губами нежной кожи ее ладони.
Какие глупые слова! И все же лучше, чем умолять изменить решение. Или проклясть ее, обрекая на поиски до конца дней.
Маршалл сделал шаг назад. И еще один. Третий дался с большей легкостью. Он развернулся и не оглядываясь пошел прочь к переходу через дорогу.
Все как обычно.
Ты просто вычеркнул мать и брата из своей жизни и двинулся дальше.
Неужели она действительно считает, что он может отсечь огромный кусок своей жизни, ничего при этом не почувствовав? Что он настолько бессердечный? Его беда в избыточной, а не недостаточной заботе. Возможно, Эва права, называя это жизненно необходимым умением, потому что теперь опыт ему поможет.
Уйти от нее было столь же тяжело, как от брата с матерью.
Он не мог отделаться от ощущения, что с ней не будет все в порядке. Она и не подозревает, как сильно нуждается в нем. Или в ком-то еще. Хоть в ком-нибудь. Если через пару недель знакомства он испытывает горячее желание защитить ее, насколько велика, должно быть, эта потребность в ней, с детства воспитывающей брата?
Скрывшись из вида, Маршалл свернул с главной улицы на одну из боковых и зашел в кафе, через окна которого мог видеть Эву. Она отрешенно раскачивалась вперед и назад рядом со своим щитом.
Для себя он решил: если тот парень не вернется в ближайшее время, лично вытащит его из паба и доставит к Эве. Пусть даже она и не желает разделить с ним трудности своего крестового похода, он обязан сделать все возможное, чтобы облегчить ей жизнь.
Обхватив замерзшими руками чашку кофе, он наблюдал за женщиной, поселившейся в его сердце, которое до сих пор ощущал не просто пустым, но атрофировавшимся за ненадобностью.
Сгорбившись и опустив глаза, Эва сидела в окружении пропавших без вести, всем своим существом источая отчаяние.
Она не пыталась причинить ему боль и не превратилась в монстра за одну-единственную ночь, просто придавлена тяжестью невыполнимого задания, которое взвалила на себя.
У нее имеются приоритеты. И он не из их числа. Вот так просто.
По крайней мере, она честна с ним и никогда не обещала ничего, кроме настоящего момента, каковы бы ни были его надежды.
Возможно, он и правда вышел на новый жизненный этап и годам к шестидесяти будет готов к серьезным отношениям.
Поведение Эвы тем временем изменилось. Она вскочила, устремив взгляд в сторону моря, напряженная и встревоженная, как кенгуру, мимо которых они регулярно проезжали. Мгновение спустя в поле зрения Маршалла появился парень из паба, протянул ей карту и что-то быстро показал в ней, делая соответствующие пояснения.
Маршалл не сводил глаз с ее маленького лица, ставшего для него таким родным. Эва кивнула, посмотрела на карту, сказала пару слов, после чего попрощалась с мужчиной. Потом упала на стул, сильно прижала карту к груди.
И заплакала.
Больше всего на свете Маршаллу хотелось, забыв о кофе, выскочить на улицу, броситься к ней. Обнять, утешить. Он ведь не знает, сообщил парень стоящую информацию или нет, плачет Эва от разочарования или от радости, получив, наконец, долгожданную подсказку. Или карта вся испещрена стрелками, ведущими в никуда.
Этого он никогда не узнает.
Незнание убивает его.
Рука с чашкой замерла в воздухе. По крайней мере, теперь он понимает, в каком аду Эва существует каждый день своей жизни. Почему не может все бросить, невзирая на трудности. Почему в ее сердце нет места ни для кого, кроме Трэвиса. Не следовало утяжелять и без того неподъемное бремя, которое она на себя взвалила. Его любовь, какой бы сильной ни была, ситуацию не изменит.
Единственное, что можно сделать, вытащить этого непутевого братца из укрытия и предъявить ей. На радость или беду.
Неожиданно в кармане раздалось жужжание, заставшее Маршалла врасплох, он даже расплескал кофе. Одной рукой вытирая стол салфеткой, второй он выудил мобильник.
