Рэчел лежала в ванне и обдумывала, что надеть. Рик Гамильтон пригласил всех к себе в номер, на коктейль. Захватывающее событие. И в то же время… Интересно, в чем полагается приходить на такие встречи в Голливуде? В ее представлении, в шоу-бизнесе такое событие приравнивалось к приему в королевском дворце. С той лишь разницей, что диадема в данном случае необязательна. Она мысленно перебрала свой гардероб. Три пары джинсов, множество блуз из хлопка, хлопковая же юбка, которая обертывается вокруг талии, и простое черное платье-«рубашка», купленное наспех в магазине «Хэрродз» по совету Десмонда Френча.
— Дорогая моя, надо иметь хоть что-то более или менее приличное на тот случай, если продюсер или кто-нибудь из звезд захочет пригласить вас на обед. Нельзя же выглядеть бедной родственницей.
И это после того, как он обвел ее вокруг пальца, уговорив на пластическую операцию! Ей очень хотелось сказать ему, что в свободное от работы время она может одеваться так, как ей угодно, и никого это не касается. Однако она сдержалась. Все-таки это он обеспечил ей вторую по значению роль в голливудском фильме. За это он безусловно заслуживал уважения. Итак, она потратила сто фунтов из своих сбережений на простое черное платье из необработанного шелка.
Выйдя из ванной, Рэчел достала платье из шкафа и приложила к себе перед зеркалом. Элегантно, ничего не скажешь. Конечно, для такого приема оно больше подходит, чем юбка. Там ведь будет сама Клаудиа Грэхэм.
Она положила платье на кровать и занялась своим лицом. Накладывала косметику привычными движениями, почти автоматически, не думая о том, что делает. Наверное, как любая актриса. Пудра, румяна, тени, помада… Этот ритуал она знала наизусть, до мелочей, так что руки работали как бы независимо от нее. И мысли текли сами по себе.
Как она выглядит живьем, Клаудиа Грэхэм? И Дэвид Прайс. Интересно, он на самом деле такой высокий? И такой светловолосый? Или, может, это просто эффект освещения? Она вспомнила о Бобе Делани, продюсере, — человеке, который всем этим заправляет. Но тут же выкинула его из головы. Наверняка толстый скучный зануда. Все они такие.
Она закончила макияж, надела платье, осмотрела себя в зеркале. Высокая, несколько угловатая женщина. Волосы она повязала лентой, и теперь они спадали на плечо с одной стороны. Элегантно… хотя, пожалуй, чересчур строго. Она порылась в ящике, достала пару золотых серег, вдела в уши. Огладила платье, взяла сумочку и направилась к номеру-люкс.
Дверь открыл слуга, державший в одной руке поднос с напитками. Шампанское различных сортов, тропические коктейли в высоких стаканах, украшенных экзотическими цветами. Рэчел взяла стакан, пригубила и поняла, что ошиблась. Коктейль, который выглядел как невинный фруктовый сок, на вкус оказался очень крепким. Она отставила его и принялась рассматривать собравшихся.
Гости, одетые, как видно, во все самое лучшее, стояли небольшими группами и, по всей видимости, ощущали крайнюю неловкость. Рэчел это напомнило атмосферу первых читок пьесы. Правда, обстановка здесь более шикарная, и больше знакомых лиц, и растворимый кофе здесь не пьют, но в остальном… то же самое напряжение, какое она не раз испытывала в театре в Уординге, когда труппа собиралась впервые.
В центре комнаты — и в центре внимания — стояла Клаудиа Грэхэм. Да, надо признать, она производит впечатление. Рэчел приготовилась к тому, что увидит роскошную красотку, но в Клаудии было нечто большее. Какая-то загадочность. Нечто экзотическое. «Возможно, это из-за платья», — подумала Рэчел. Но тут же отвергла эту мысль. Можно выглядеть простушкой и в парчовом наряде. Нет, Клаудиу отличало некое особое сияние, которое излучали ее глаза, кожа, волосы. Как будто у нее при себе свой собственный маленький прожектор для подсветки.
Дэвид Прайс стоял рядом с Клаудией и не сводил с нее глаз. Она в это время говорила что-то о технологии съемок, но тема разговора не имела никакого значения. С таким же успехом она могла бы зачитывать телефонный справочник. Австралиец был явно очарован. «Интересно, — подумала Рэчел, — сколько времени ему понадобится, чтобы уложить ее в постель». Глаза ее задержались на его широких плечах, на гриве очень светлых волос, на красивом обветренном лице парня с пляжа. Она быстренько прикинула в уме. Скорее всего, это произойдет сегодня же вечером.
Но в следующую минуту она припомнила, что Дэвид Прайс недавно женился, на девушке много моложе его. Кажется, это у него вторая жена, а может быть, и третья. Как бы там ни было, шансов у нее немного.
В этот момент дверь, соединявшая комнату с ванной, открылась, и оттуда появилась жена Прайса, маленькая худощавая блондинка. Рэчел видела ее на открытках. За ней шел двухлетний мальчик. Оба выглядели усталыми и встревоженными.
— Хоуи болеет, — проговорила блондинка, ни к кому конкретно не обращаясь.
Дэвид обернулся к ним, помахал жене и сыну. Они подошли к нему.
— Надо позвонить американскому врачу.
Она говорила с ноющими интонациями, напоминавшими о провинции и о посудомоечных машинах. Несмотря на дорогой туалет, эта женщина явно проигрывала схватку со временем.
Ребенок дернул ее за руку и протяжно заныл.
Женщина смотрела на него в отчаянии. В этот момент к ним подошел еще один человек. Женщина обернулась к нему, в глазах ее появилась надежда. Она схватила его за руку:
— Вы! Наконец-то. Я вас повсюду искала.
Да это же тот самый мужчина, которого Рэчел видела на пляже всего час назад и которому невесть что наговорила. Что он-то здесь делает, черт возьми? Он же вроде фермер.
Скоро ей стало очевидно, что он отнюдь не фермер. Он в одно мгновение успокоил жену Прайса, послал кого-то за доктором, потом взял за руку Клаудиу и стал разговаривать с ней по поводу каких-то примерок.
Он ее ловко провел, догадалась Рэчел.
Как только Клаудиа скрылась в толпе, она подошла к нему:
— Как идут дела на ранчо?
Его черные глаза сверкнули.
— На ранчо дела идут прекрасно. А как ваши будуарные успехи? Привели кого-нибудь из своих богатых любовников?
— Уф… Поделом мне, сама напросилась. Послушайте, давайте начнем сначала. Кто вы такой на самом деле и что здесь делаете?
Он усмехнулся.
— Она меня спрашивает, что я здесь делаю! Мне казалось, это очевидно. Я организую это шоу. И улаживаю все проблемы.
Она совсем растерялась.
— Боже! Неужели вы… Нет, не может быть.
Он протянул руку:
— Я Боб Делани. А вы Рэчел Келлер. И ваша шутка, кажется, слишком затянулась.
Она почувствовала себя полной идиоткой. Совсем недавно она и думать не хотела об этом человеке. Представляла его лысеющим толстяком, с которым и поговорить-то не о чем. Но сейчас из всех присутствующих ей хотелось разговаривать только с ним.
