— Что ты там шепчешь? — спросил он.
— Прости? — Клео вскинула брови.
— Ты уже несколько минут, вместо того чтобы есть, смотришь в свою тарелку и шевелишь губами. С кем ты разговариваешь?
— С устрицами, — съязвила Клео. — Они выглядят как живые. И на вкус тоже сыроваты.
— Я попрошу официанта заменить блюдо.
— Спасибо, не надо. Устрицы оказались такими приятными собеседниками. Не то что ты.
— А что я?
— Позвал меня на свидание, но вместо того, чтобы вести себя как подобает джентльмену, хамишь и ехидничаешь.
— А я не джентльмен.
— Это видно невооруженным глазом.
— А как назвать твое поведение? Ты тоже ведешь себя далеко не лучшим образом.
— Да я ангел во плоти!
Джеймс громко фыркнул.
— В это даже ребенок не поверит.
Клео вытерла губы салфеткой, потом бросила ее на тарелку поверх устриц и смерила Джеймса убийственным взглядом.
— Я ухожу! Спасибо говорить не буду, потому что ты испортил мне вечер.
— Постой! — Он схватил ее за руку и заставил сесть на место. Джеймс неожиданно стал серьезным. — Прости меня. Я действительно ужасный тип. Мне очень стыдно, клянусь.
— Может, объяснишь, что с тобой происходит? Я держалась из последних сил, старалась быть вежливой, но ты же невыносим, Джеймс! Зачем было приглашать меня на ужин, если тебе неприятно мое общество?
— Это не так, Клео. — Он покачал головой. — Я действительно хотел провести с тобой вечер. Просто…
— Что?
Он тяжело вздохнул, кусая губы. Она видела: что-то гложет его. Однако ничем не могла ему помочь. Джеймс не желал раскрывать ей душу. Ему проще было спрятаться под маской сарказма, чем рассказать о своих проблемах.
— Ты права, я все испортил, — наконец произнес он. — Лучше нам мирно разойтись, пока мы окончательно не рассорились.
— Как скажешь. — Клео не собиралась клещами вытягивать из него правду.
— Клео, могу я тебя попросить кое о чем?
Она удивленно изогнула бровь.
— Ну попробуй.
— Сходи завтра к Саре в гости.
— Ни за что! — воскликнула Клео. — Даже если ты предложишь мне деньги.
— Умоляю тебя! — Его голос был таким искренним, что Клео немного смягчилась.
— Какой от этого толк?
— Она не подошла бы к тебе и не позвала бы на чаепитие, если бы не собиралась помириться с тобой.
— Но зачем ей со мной мириться?
Джеймс развел руками.
— Я не могу ответить на этот вопрос. Возможно, она осознала, что ошибалась, клеймя тебя позором. Понимаю, в это трудно поверить, но ведь бывают же на свете чудеса.
— А в Санта-Клауса ты тоже веришь? — хмыкнула Клео.
— Пообещай, что ты пойдешь, — продолжал давить на нее Джеймс.
— А что мне за это будет?
— Испорченная девчонка! Ты и пальцем не пошевелишь без выгоды для себя, верно?
— Ты неплохо меня изучил. — Клео криво усмехнулась. — Ну так что ты мне можешь предложить?
— Ума не приложу, чем тебя соблазнить. Подскажи, Клео, будь другом.
— Ты приедешь ко мне в гости, в Нью-Йорк. В этом году.
— Ну нет! Ни за что!
— В таком случае, можешь передать Саре, что меня не будет на ее чаепитии.
Джеймс скорчил недовольную гримасу. Он думал целую минуту, прежде чем выдавить из себя обещание:
— Хорошо, я приеду к тебе.
— По рукам! Вот так и нужно вести дела. А который сейчас час?
— Без четверти восемь, а что?
— Я еще успею пробежаться по магазинам.
— Зачем это тебе? Ты же привезла с собой кучу нарядов.
— Я видела, что носят местные женщины. Если я явлюсь на девичник в платье от Дольче и Габбана, меня не поймут.
— Собираешься купить хламиду? — рассмеялся Джеймс.
— Я бы и паранджу надела, лишь бы на меня не пялились осуждающе.
— Да никто тебя не осуждает! У тебя мания величия, Клео. Не такая уж ты важная персона, чтобы все о тебе говорили.
— И тем не менее говорят. — Она вытащила из сумочки кошелек. — Попроси принести счет, пожалуйста.
— Клео, должен тебе признаться, что иногда ты вызываешь во мне такие сильные эмоции, что я сам их пугаюсь. К примеру, сейчас мне хочется тебя придушить.
— Чем я на сей раз тебе не угодила?
— Убери деньги, по-хорошему прошу. В этом городе все еще живут по старым джентльменским правилам: дамам подают руку при выходе из автобуса, открывают перед ними двери и платят за них в ресторанах. Здешние мужчины ужасно старомодны.
— Но пять минут назад ты заявил, что не являешься джентльменом.
— Я погорячился.
Клео до смерти устала с ним спорить, поэтому послушно убрала кошелек в сумку и поспешила распрощаться.
— Если завтра я не вернусь домой после чаепития, знай: твоя сестра убила меня и закопала в саду под старой яблоней.
— Боюсь, в суде ее оправдают, решив, что убийство было совершено с целью самозащиты.
— Не завидую я твоей жене, — сочувственно произнесла Клео, явно издеваясь. — Ей придется терпеть твою сестру всю жизнь. Не говоря уже о твоей матери.
— Всего хорошего, Клео. — Джеймс помахал ей рукой. — Поспеши, а то магазины закроются.
Показав ему язык, Клео вышла из ресторана, слыша за спиной тихий смех Джеймса.
Клео стояла перед дверью дома Сары Уорнер и не решалась постучать. Ее одолевали сомнения. Она ни на секунду не поверила в искренность сестры Джеймса.
— Постучать или уйти? Вот в чем вопрос, — пробормотала Клео.
Неожиданно дверь распахнулась, лишив Клео выбора. Стоявшая на пороге Сара улыбалась, демонстрируя ровные белые зубы.
— Добро пожаловать! Как я рада, что ты пришла!
— А уж как я рада…
— Проходи, тебя уже все заждались.
Клео, вздохнув, вошла в дом. Не нужно было быть психологом, чтобы определить, что здесь живет старая дева. Дом был вычищен до блеска. Сверкало абсолютно все: от пола до потолка. Наверное, в свободное время, которого у Сары было полно, она натирала паркет воском.
На каждой тумбочке лежали кипенные кружевные салфетки. На окнах висели белоснежные шторки. Даже любимый кот Сары был белого цвета.
Присутствия мужчины в доме не ощущалось. Неудивительно, что Джеймс удрал отсюда, как только ему представилась такая возможность.
— Сюда, дорогая Клео! — пела Сара. — Здесь у нас столовая…
Стол уже был накрыт, и за ним сидели шесть женщин. Клео на мгновение потеряла дар речи: среди них не было ни одной ее подруги.
— Ты, конечно, помнишь своих бывших одноклассниц? — с нежнейшей улыбкой спросила Сара.
О да, Клео помнила их всех. Сара собрала в своей гостиной тех, кто ненавидел Клеопатру Льюис. Включая конечно же Беллу Тернер.
