— Мы ни разу не спали с Джоном до свадьбы… — медленно начала она свое повествование.
— В этом я смог убедиться несколько минут назад, — оборвал ее Патрик.
— Он объяснил мне это тем, что любит и уважает меня и хотел бы дождаться свадьбы. — Она замолкла.
— Продолжай.
— Я знала, что большинство людей в наше время так не поступают, но, тем не менее, согласилась и даже была рада этому. — Она снова помолчала. — Для меня это стало показателем того, как высоко он ценит меня и дорожит мной, и еще… — Ее голос дрогнул.
— Да?
— Его просьба, как бы убедила меня в том, что я не стремлюсь поскорее лечь с ним в постель, а значит, я вовсе не такая распутная, как моя… моя…
— …Твоя мать? — догадался Патрик, пораженный этим признанием.
— Да. — Джессика машинально застегнула пуговицу, не замечая, что ее собеседник внимательно следит за каждым ее движением. — Потом я встретила тебя. В лифте. А потом… ты сам знаешь, что случилось потом. — Она усиленно начала тереть глаза руками, и Патрик едва удержался, чтобы не подойти и не обнять ее.
— Да, — угрюмо согласился он. — Знаю. С тех пор эти видения постоянно преследовали меня.
— И меня тоже! — выпалила Джессика. — Или ты действительно думаешь, что я из тех женщин, которые бросаются на шею каждому встречному более или менее привлекательному мужчине? Ну, говори!
— Нет, — тут же последовал ответ. — Я так не думаю.
Джессика смахнула слезы со щек.
— В тот день я вернулась в номер, не зная, как мне поступить. Думала поговорить с матерью, но та без чувств валялась пьяная на кровати. Затем пришел Джон, и я… — Она посмотрела на Патрика такими ясными глазами, что в них можно было прочитать все.
— Ты рассказала ему? — Его словно током ударило.
— Да, я действительно ничего не скрыла от него, — созналась Джессика.
— Что именно? — глаза Патрика враждебно сверкнули. — Что ты сказала ему?
— Что у нас был… у нас возникло… обоюдное влечение и если бы обстоятельства сложились иначе, то мы, возможно, занялись бы любовью. Я не говорила ему, чем конкретно мы занимались.
— Слава Богу! — пробормотал Патрик.
— Потом я предложила ему отменить нашу свадьбу, но Джон и слышать об этом не захотел. Он обвинил себя в том, что поставил меня в такие условия, не… — Джессика набрала в грудь побольше воздуха и продолжила: —… Не занимаясь со мной любовью. Джон сообщил мне, что ты из той породы мужчин, у которых сотни любовниц. Даже если я не выйду за него замуж из-за этого случая и останусь с тобой, то все равно тебе будет интересно со мной всего одну ночь.
— О, он так сказал? — бесцветным голосом спросил Патрик.
— Он умолял меня не бросать его и выйти за него замуж, — сцепив пальцы, ответила Джессика.
— И ты согласилась на это?!
— Да, увы, — горестно откликнулась она, ощущая внутри себя пустоту от этих воспоминаний. — Я была напугана и смущена и чувствовала себя виноватой. Я хотела убежать из этого города подальше. Зная о моих комплексах, связанных с поведением матери, Джон сыграл на моей слабости и убедил меня, что все изменится после свадьбы. Я поверила и твердила себе, что после церемонии мои чувства к собственному мужу обязательно вспыхнут с новой силой, способной заставить меня забыть о тебе.
— Но этого не случилось?
— Нет, чуда не произошло. — Она покачала головой. — Мы не занимались с ним любовью ни в первую брачную ночь, ни во все остальные.
— Джон не хотел этого?
— Он не мог, — отрешенно ответила Джессика. — Джон был импотентом.
Патрик страдальчески скривился.
— Боже правый! И когда ты узнала об этом?
— В ту самую, первую ночь. Позже он рассказал мне о своей болезни.
— Значит, он был готов принести тебя в жертву?! — Патрик едва сдерживал ярость. — Принудить к замужеству, заранее зная, что оно никогда не будет полноценным и счастливым для тебя?
Джессика изумленно взглянула на него: раньше она ни разу не думала об этом с такой точки зрения.
— Джон объяснил мне, что никогда не проявлял интереса к сексу, но идти к доктору стеснялся. А потом, когда мы уже поженились и он все-таки пошел, выяснилось, что ему осталось жить не так уж много.
— И, естественно, в этих условиях ты не могла его бросить?
— Не могла, да и он не отпустил бы меня.
— Моральный шантаж, — жестко подытожил Патрик.
— О, все было намного сложнее. В какой-то мере я считала своим долгом помочь мужу после того, как низко поступила сама, лишив к тому же Джона и лучшего друга.Я винила себя в том, что ваша дружба с ним разрушилась. Кроме того, не все было так плохо, как могло показаться со стороны. Мне всегда нравился Джон, и я не рассматривала уход за ним как мучительное пребывание в тюрьме и всегда радовалась, что могу помочь. К тому же, — удрученно добавила Джессика, оправдываясь, — мне просто некуда было уйти.
Наступило тягостное молчание.
— Понимаю, — наконец произнес каким-то странным голосом Патрик, словно расставляя все точки над «i».
Джессика поднялась с дивана. Она хотела покинуть его дом сама, добровольно, до того как он вышвырнет ее. Ее трясло: на ней была рубашка Патрика, пропитавший ее запах настойчиво напоминал о сладостных минутах счастья, подаренного ей в этот вечер.
— Мне следует уйти, — тихо пояснила она.
— Куда? — послышался требовательный голос.
Джессика пошла к двери, думая о том, что, должно быть, нелепо выглядит в мужской рубашке, едва доходившей до бедер, чулках и туфлях на высоких каблуках.
— Домой. Куда-нибудь. Прочь отсюда.
Своим видом Патрик напомнил ей в этот момент озадаченного ковбоя, решавшего, как лучше всего укротить молодую и строптивую кобылу.
— Уходя отсюда сейчас, ты, Джессика Канингэм, уходишь навсегда из моей жизни, — отчеканил он ей вслед.
Джессика обернулась, отчаянно всматриваясь в серые глаза.
— У меня есть альтернатива?
— Ты остаешься…
Что кроется за этим? Предложение страстного романа? Но будет ли ей этого достаточно? Сможет ли она довольствоваться малым?
— Но ты остаешься лишь с одним условием. — Патрик продолжал бесстрастно чеканить слова.
Интересно, с каким? Установит ли он с самого начала жесткие правила? Будет ли настаивать на беспрекословном подчинении? Джессика внутренне ощетинилась, а на лице изобразила приторно-сладкую улыбку.
— Да? И каким же?!
— Что однажды ты полюбишь меня так же сильно, как я люблю тебя, — мягко сказал он.
Воцарилась долгая тишина.
— О, Пат! — всхлипнув, Джессика наконец разрыдалась, не выдержав напряжения. — Я ведь люблю тебя и всегда любила. С тех пор, как мы встретились, я не могла думать ни о ком другом, кроме тебя. А ты даже не замечал этого! Ты просто слепой и глупый!
