Стрелы острого удовольствия пронзали ее сверху донизу, начинаясь от груди и заканчиваясь каким-то удивительным трепетом глубоко внутри нее. Она могла бы поклясться, что ощутила это острое покалывание даже в самом потаенном месте. Мимолетная мысль о возможности забеременеть промелькнула в ее сознании, но, когда Джереми стал покусывать ее шею, спускаясь к груди, она позабыла обо всем на свете, кроме ощущений, которые он пробуждал глубоко внутри ее тела.
– Джереми, – простонала она. – Подожди. Позволь и мне прикоснуться к тебе.
Он поднял голову, заглянул в ее сияющие глаза, полные страсти и желания, и позволил ей пробежать ладонями по своему лицу, потом по шее и груди.
Его дыхание участилось, гром загремел в голове и раскололся на части, растекаясь по жилам.
Терпение! – приказал он себе. Пусть удовольствие продлится.
Глаза Глэдис потемнели от страсти и мерцали, словно жидкое серебро, нежные соски стали темно-пурпурными от пульсирующей крови. Джереми пробежал горячими пальцами вверх-вниз по ее грудной клетке и снова захватил восхитительные груди в ладони, лелея их. Они так идеально умещались в его руках!
Он прильнул к ее губам. Она застонала и вонзилась ногтями ему в плечи, притягивая его к себе, углубляя поцелуй. Джереми опрокинул Глэдис на спину и еще раз жадным взглядом окинул ее всю. Она лежала перед ним обнаженная – восхитительная, роскошная богиня с затуманенным взором.
Спрятав лицо у нее на животе, Джереми обвел языком пупок. Двинувшись ниже, проложил влажную дорожку к завиткам у основания бедер. Вкусив ее украдкой, поднял голову, чтобы заглянуть ей в лицо, и увидел, что испытываемое ею удовольствие ясно отражается на нем. Больше ждать он не мог.
Глаза Глэдис были расширены, губы приоткрыты. Она издала тихий мяукающий звук. Застонав, Джереми раздвинул ей ноги. Не дыша и не думая, опустился на локти и взял ее лицо в ладони, прижавшись к ее губам в быстром поцелуе. С приближением момента истины тело ее напряглось.
– Расслабься, девочка моя, и ничего не бойся.
– А я и не боюсь, – выдохнула она ему в губы.
Приподнявшись на одной руке, он стал легонько покусывать ее скулу, а дерзкие пальцы дразнили и ласкали до тех пор, пока она не поднялась до уровня лихорадочного возбуждения. Его ласкающие движения вознесли ее к небесам, и, когда она достигла пика, он глубоко вонзился в нее. Она вскрикнула от короткой вспышки боли, но быстро вошла в ритм пульсирующих движений Джереми.
Никогда и ни к кому она не была ближе, чем сейчас к этому мужчине. Обхватив его руками за талию, она раскрылась для него. Снова и снова он погружался в ее глубины и отступал. Его скорость возрастала, а ее возбуждение росло. Глэдис воспарила, а Джереми выгнул спину, вонзился резче и задрожал над ней. Несколько бесценных мгновений они были – глаза к глазам, тело к телу – настолько интимно близки, насколько только могут быть близки мужчина и женщина, и у Глэдис больше не осталось сомнений, что это любовь.
К худу ли, к добру ли, но она полюбила Джереми Гамильтона.
Джереми перекатился на бок, притянул ее голову в изгиб своей руки и крепко прижал.
Веки Глэдис отяжелели. Она сонно улыбнулась ему и погладила твердые мышцы живота. Он втянул воздух сквозь зубы и поймал ее пальцы.
– Глэдис…
– Шш. Спи. Завтра поговорим.
Под утро Джереми любил ее во второй раз, снова вознеся на вершину блаженства. Она представить себе не могла того наслаждения, которое охватывало ее всякий раз, когда Джереми касался ее, наполняя истомой и чувственным удовлетворением. Все, что произошло этой ночью, превзошло все ее мечты. Джереми был так терпелив с ней, так мягок и нежен, что она отвечала ему, забыв о запретах, давая и беря, учась доставлять удовольствие и ему и себе.
Потом Джереми лежал на боку, глядя на нее с нескрываемым удовольствием, и она больше не испытывала смущения.
– Раньше я не понимал разницы между выражениями «заниматься сексом» и «заниматься любовью», – сказал он, касаясь губами ее приоткрытых губ. – Теперь понимаю.
От таких его признаний у нее сладко замирало сердце, но ее мучило сознание, что она его обманула. Чего он ждет от нее? Что она может ему дать?
– Я люблю тебя, Глэдис, – сказал он, привлекая ее к себе и нежно касаясь губами ее губ. – Люблю тебя, когда ты вся такая чопорная и сдержанная – настоящая недотрога. – Он улыбнулся. – И люблю, когда ты вся горишь и плавишься в моих объятиях, как сейчас. – Он склонил голову к ее груди и взял в рот розовый сосок, заставив Глэдис резко втянуть воздух и выгнуть спину под нежным натиском его властных губ.
– Джереми! О, Джереми! – простонала она.
– Да, любимая моя девочка, я здесь, с тобой, – пробормотал он, приподнимая голову. – Ты такая сладкая, невыразимо сладкая, что я не могу от тебя оторваться.
Когда он наконец отпустил ее, она едва дышала, а он смотрел на нее не отрываясь со странным выражением удовлетворения и нежности в глазах.
– И ты тоже меня любишь, – сказал он. – Ведь правда?
– Да, люблю. – В этом она не могла ему солгать. – Но, Джереми…
– Шш… – Он приложил палец к ее губам. – Не может быть никаких «но». Лучше скажи, ты выйдешь за меня замуж?
– Может, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – раздался вдруг из дверей комнаты резкий женский голос.
Глэдис была настолько опьянена всем, что произошло, что даже вид Сандры Гамильтон, глядящий на них с порога спальни, заставил ее лишь удивленно нахмуриться. Шок и смущение придут потом, а пока она только заботливо натянула на себя и на Джереми одеяло.
Джереми отреагировал на это явление еще спокойнее. Он откинулся на подушки и прищурившись оглядел Сандру оценивающим взглядом.
– А ты, по-видимому, Сандра, – холодно проговорил он. – Я так и знал, что рано или поздно ты появишься.
Глэдис делала глубокие вдохи, пытаясь успокоиться, но, когда она расчесывалась, руки у нее дрожали. Она твердила себе, что ей нечего волноваться, нечего бояться, но все равно волновалась и боялась. Всю ее уверенность в себе и своей привлекательности как ветром сдуло с появлением Сандры. Та всегда такая красивая, такая женственная, яркая и элегантная, что рядом с ней она, Глэдис, покажется Джереми невзрачной серой мышкой.
Глэдис оглядела свое отражение в скромном брючном костюме и с печальным вздохом отвернулась от зеркала. Куда уж ей соперничать с красавицей Сандрой? Даже и пытаться не стоит.
Но если бы проблема заключалась только в этом, она бы как-нибудь с ней справилась. Глэдис даже думать боялась о том, что может сделать или сказать Сандра и к чему это приведет. Если бы она могла спрятаться или как-то иначе избежать необходимости предстать перед Сандрой прямо сейчас, после всего того, что случилось!
