Элизабет достала спрятанный под подушкой телефон и набрала номер Линды.
— Абонент не отвечает или временно не доступен. Пожалуйста, позвоните позже, — мило сообщил неприятную новость синтезированный женский голос.
Что же делать? Линда, возможно, уже пересекает океан, и Элизабет еще долго не сможет до нее дозвониться. Ждать, когда она ступит на английскую землю? А вдруг снова осечка? Сестра должна как можно скорее узнать о перемене в своей судьбе. Пальцы Элизабет опять забегали по кнопкам телефона.
— Мама, у меня потрясающая новость… — закричала Элизабет, услышав ответивший ей голос, и осеклась. Что она скажет матери? Линду любит лорд Мортимер, и у нее нет причин страдать, хотя она не знает о его любви…
Это глупо! Почему она стала совершать импульсивные поступки? Жить эмоциями — прерогатива старшей сестры. Два непредсказуемых человека в одной семье — это уже перебор!
— Ты решила выйти замуж? — услышала Элизабет в телефонной трубке.
Пауза затянулась, и мать сделала свои выводы.
— Нет! Я только хотела тебя попросить, чтобы ты передала Линде, что я ошиблась. Лорд Мортимер любит ее!
— Да? Странно! Я никогда не встречала человека, которому бы нравились плевки в лицо.
— Плевки? Какие? О чем ты говоришь, мама?
— Последний раз я слышала об этом лорде, когда твоя сестра собиралась плюнуть ему в лицо и ей требовались деньги для осуществления задуманного мероприятия.
Элизабет вздохнула. Линда, как всегда, сначала действовала, потом думала.
— Мама, лорд Мортимер любит Линду, — повторила Элизабет и добавила как последний, самый веский аргумент: — Он только что сказал мне об этом!
— Кому? Тебе? Так кого он любит: тебя или Линду?
— Ее, мама! Он говорил об этом Линде, но Линдой была я. Он принял меня за сестру.
— Странная ошибка для влюбленного человека, — сухо прокомментировала мать и отключилась.
Элизабет поняла, что сваляла дурака. Мать никогда не поймет Линду. Ее старшая дочь — это материализовавшееся в человеке отрицание здравого смысла, а следовательно, и полная противоположность матери. Миссис Рипли — мать, презрев все каноны, не захотела взять фамилию мужа — твердо стояла ногами на земле, а голова ее ни от чего не кружилась.
До поездки в Париж Элизабет считала, что она унаследовала материнский характер. Ее это ни капельки не огорчало — выбранная ею профессия требовала холодного ума и взвешенных поступков. Сейчас впервые она стала вести себя как Линда.
Размышляя о превратностях судьбы, Бетти прихорашивалась: провела по носу пуховкой, извлекла из косметички губную помаду и подкрасила губы, потом слегка подмазала тушью ресницы. В какой-то момент она осознала свои действия и покраснела. Зачем она это делает?
Неужели потому, что ей позвонил Тедди с предложением встретиться? Нет, и еще раз нет! Просто любая женщина всегда хочет выглядеть лучше. А Тедди здесь ни при чем! Но почему несносное сердце так сильно бьется и с таким нетерпением ждет появления адвоката?
Кстати, а почему его так долго нет? Интересно, откуда он добирается? Из Японии, что ли?
Из коридора послышался натужный сиплый кашель. Элизабет вздрогнула, потом улыбнулась. Кому-то в больнице пришла в голову странная идея приобрести старинные часы, двадцать четыре раза в сутки воспроизводящие астматическое хрипение. Для обучения стажирующихся здесь студентов? Или чтобы научить больных ставить себе диагноз?
Элизабет вспомнила, что уход Джеймса совпал с предыдущим астматическим припадком. Следовательно, прошел почти час с того момента, как Тедди позвонил ей. Сейчас он здесь появится!
Элизабет снова достала из косметички зеркальце и посмотрелась в него. Потом потянулась к румянам, но тут же в сердцах бросила элегантную коробочку. Она не будет себя вести как легкомысленная дочь Евы. Она встретит Тедди как серьезная деловая особа, которая не прибегает к глупым женским ухищрениям.
Время текло медленно. Элизабет устала от напряжения, с которым ожидала прихода Тедди, поэтому она взяла трубку и набрала номер Тедди. Ответом ей были длинные гудки. Элизабет безуспешно набирала номер раз за разом, но никто не отвечал. Неожиданно в перерыве между лихорадочными наборами номера Элизабет услышала призывающую ее ответить мелодию.
— Алло! — торопливо сказала она. — Элизабет Ленкстон слушает, — но, не удержав официального тона, тут же добавила: — Куда ты пропал? Я жду тебя уже больше часа.
В телефоне послышался смешок, затем холодноватый женский голос произнес:
— Сожалею, но вряд ли я тот человек, которого вы ждете с таким нетерпением. Я — Сара Гренвилл и хотела бы с вами побеседовать. Вам удобно встретиться со мною в кафе «У Клотильды» на улице Жана Нико через полчаса?
— Нет, мне, чтобы добраться до станции метро «Сена» потребуется значительно больше времени. Не меньше часа, — машинально ответила Элизабет.
— Хорошо, я буду вас там ждать. На мне красный брючный костюм с золотыми пуговицами. Я — брюнетка.
Что ж, придется ехать! Элизабет быстро переоделась в свое неизменное серое платье, накинула сверху больничный халат и выползла в коридор. Интересно, куда подевался Тедди? Но ждать его дольше Элизабет не могла. Свидание с потерпевшей могло дать ей как адвокату возможность мирного урегулирования. В лорде Мортимере Элизабет больше не сомневалась. Он будет на стороне Линды…
Подумав это, Элизабет вздрогнула. Как же она раньше не заметила странного несоответствия? Почему он, когда она ему звонила, и слушать не захотел о мадам Эркюлье? Кому он объяснялся в любви? Возможно, совсем не ей.
Боже, она совсем запуталась! Конечно, признания предназначались не ей, а ее сестре. Но что-то тут не так. Возможно, произошла тройная ошибка. Лорд Мортимер явился к своей возлюбленной, но перепутал номер палаты и объяснился в любви Линде, а выслушала его Элизабет, которая в тот момент выдавала себя за сестру.
Но каков фрукт! У него есть невеста. Она, судя по звонку, нормально себя чувствует и сейчас ждет Элизабет в кафе, а не лежит в больнице. Сара, Линда и еще кто-то под псевдонимом Белль. Просто Казанова!
Кафе «У Клотильды» располагалось в тихом красивом месте. Старинная узкая улица была практически пустой. Только в отдалении виднелась несколько пешеходов, да маленькое юркое «пежо» проехало мимо Элизабет.
Одной стороной улица выходила на набережную Сены, и с тротуара, по которому шла Элизабет, были видны растущие на набережной деревья. Осень была в самом разгаре, и клены, покрытые ярко-красной листвой, создавали чудную декорацию к спектаклю под названием «Жизнь».
