– Окажи мне любезность, – мягко попросил он.
Все ее существо наполнилось его ароматом. Опять это предательское желание упасть в его объятия! Борясь с собой, Иззи придала строгость своим словам:
– Что случилось? Срочно потребовалась жена еще на неделю?
Он медленно окинул взглядом ее взлохмаченные кудри, летний загар, сандалии. Снова посмотрел ей в глаза и подошел ближе.
– Боюсь, что да.
Еще не успев понять, что происходит, она очутилась в его объятиях.
– И на следующую неделю...
Его губы, прижатые к ее губам, удивили, восхитили и напугали, но у нее не было сил сопротивляться. Она жаждала нежности его поцелуев, желала ощущать его руки на своем теле. Сколько ночей она ворочалась и тосковала... тосковала...
– Нет! – с силой отстранилась она. – Больше не стану делать этого ни за какие счета, награды и рекламы в мире. Отпустите меня!
– А ты передумаешь, если в свою просьбу я включу дом, детей и мужчину, который не может жить без тебя?
– Вам больше не втянуть меня в свои обманы... – Иззи остановилась и нахмурилась. В его глазах светилось что-то новое. Что-то прекрасное, и нежное, и ранимое. Ее мозг, спотыкаясь и запинаясь, стал перебирать его слова, когда она попыталась осмыслить их. Дом... дети... мужчина, который не может жить без тебя? Когда составила слова вместе, получилось очень похоже на... на...
Странное, приятное тепло наполнило все ее существо, но она боялась надеяться.
– Что... что ты сказал?
Его глаза осветило солнце, и они сверкали изумрудами.
– Я хочу, чтобы ты была моей женой, Иззи, – пробормотал он. – На этой неделе, на следующей и после. Выходи, пожалуйста, за меня замуж. Хочу рядом с тобой наблюдать, как растут наши дети, потом внуки, а потом и правнуки.
Она посмотрела на него в немом изумлении. В голове словно разорвалось множество пузырьков, которые шипели и хлопали. Тоненькие шумы слились в громкий звук фанфар. Он был оглушающим, как на Новый год на Таймс-сквер. Иззи потрясла головой, чтобы избавиться от шума. Почему она не может здраво мыслить? Что он сказал?
– Иззи, в течение нескольких лет я знал, что ты мне необходима. Только не понимал, насколько необходима, пока ты не ушла. – Он прикоснулся к ее рту губами. – Я люблю тебя.
Она услышала охи и ахи мужчин вокруг, но была слишком потрясена, чтобы обращать на них внимание.
Я люблю тебя!
– Ты... ты действительно сказал это, – прошептала она в изумлении. – Громко. При свидетелях... Мне...
Блестящие серьезные глаза пристально смотрели на нее.
– Так ты согласна?
Она перестала сопротивляться. Потонув в его объятиях, глубоко, с облегчением вздохнула.
– Да. Я тоже люблю тебя... уже очень давно.
Его улыбка была такой же интимной, как и поцелуй.
– Тогда лучше пойдем. Если я правильно понимаю, ты хочешь иметь большую семью.
В следующее мгновение Иззи уже уводили.
– Мисс Пибоди увольняется, – громко сообщил Гейб через плечо. – Я пришлю вам замену на время. Очень хороший работник.
Девять месяцев и три дня спустя погожим мартовским днем родилась их первая дочь. В то лето Хьюго подарил своей альма-матер здание Музея имени Доры Изабел Пэриш, а позже маленькая Дори, ее мамочка и папочка навестили ее крестных на райском острове. Вскоре появились и еще дети – второй, третий, четвертый и пятый. Все – счастливые, здоровые малыши, вскормленные детским питанием «Ням-ням».
Гейб давно уже понял, что было самым важным в его жизни: его жена Иззи и дети, которых они зачали, любя друг друга и пылко радуясь жизни.
Фай – плотная шелковая ткань
Саронг – кусок ткани, обертываемый вокруг талии в виде юбки, предмет одежды в Индонезии.
Эль – английское пиво, светлое, густое и крепкое.
Шератон – стиль английской мебели XVIII века, отличавшейся изысканной простотой форм и мозаичной отделкой из пластинок фанеры.
Дж. Роджерс и Ф. Астер – знаменитые американские актеры и танцовщики 30-х годов.
