И любопытные взгляды – тоже.
– Идем? – Асусена положила счет на край стола, после чего подхватила сумочку и устремила ожидающий взгляд на Венди.
– Да-да. – Венди поднялась из-за стола, стараясь нащупать под ногами твердую почву. Темный полированный паркет, конечно, тоже был хорош. Но вот хотелось все-таки твердую почву.
В который раз за свое недолгое пребывание в Испании Венди потребовала от себя встряхнуться, собраться, взять себя в руки. Бодро улыбнувшись Асусене, она зашагала к выходу.
А вот Асусена почему-то погрустнела. Венди вопросительно поглядывала на нее на протяжении всей поездки в такси до дома, где предположительно была вечеринка.
Асусена молчала. Венди тоже, потому что уже не знала, о чем еще разговаривать. Кроме того, в голове слегка шумело. Она надеялась, что, пока они доберутся до нужного места, хмель из ее головы слегка выветрится. И хорошо бы, чтобы голова у нее не болела наутро.
Лама обещал провести утреннюю медитацию в режиме особого погружения и молчания. Это было бы очень кстати. Побыть наедине с собой, собраться с мыслями. Подобная практика всегда очень полезна и действенна при разброде мыслей. Вот только медитация окажется совершенно невозможной, если с утра вместо практик и безмятежности голова будет удручена похмельем.
Венди пожала плечами, словно отвечая себе: чему быть, того не миновать.
Такси резко затормозило.
– Здесь, – сказала Асусена, открывая дверцу машины и чуть ли не вываливаясь из нее.
Венди придержала ее за плечо.
Похоже, не одна она сегодня чересчур злоупотребила алкоголем.
Выбравшись из автомобиля, Венди, чуть покачиваясь, попыталась воззвать к совести Асусены:
– Давай немного постоим на улице.
– Это еще зачем? – удивилась та.
– П-проветримся немного, голова кружится, – призналась Венди.
– Ничего. Бывает. Это пройдет. Тебе надо на воздух. Ну, то есть в помещение. Поболтаем с людьми, потанцуем. Усталость как рукой снимет. Ты любишь танцевать, Венди?
Ха! Любит ли она танцевать?
Интересно, какие танцы предпочитают на местных вечеринках?
Все воспринималось Венди так, словно окружающая действительность была в тумане. Большой трехэтажный особняк, к которому они подошли, миновав засаженный цветами сад, был освещен изнутри и словно вибрировал.
– Что это? – пробормотала Венди, вытирая лоб рукой.
– Музыка, кажется. Чувствуешь пульсацию?
– Да, пожалуй. Нет, это, наверное, все же не мой ритм.
– Брось, – Асусена махнула рукой, взмах пришелся куда-то в сторону дороги, – втянешься.
Звонить в дверной звонок им не пришлось. Дверь распахнулась прямо у них перед носом. Пара похожих как две капли воды блондиночек в сиреневых лосинах и розовых топах, синхронно помахав рукой в знак приветствия, протиснулись мимо Венди с Асусеной.
Кажется, Асусене было все равно с кем разговаривать.
– Вы оттуда?
– Разумеется, – икнув, подтвердила одна из светловолосых нимф.
– Надоело? Скучно?
– Мы проветриться. До ближайшего супермаркета и обратно. Может, пива заодно прихватим.
Другая добавила:
– Все равно свистопляска там пока вокруг именинницы идет. Может, ближе к ночи кое до кого дойдет, что день рождения еще не дает права оттягивать все внимание на себя…
– Так мы пришли на день рождения? – удивилась Венди.
Блондиночки устремились за пределы сада. В качестве собеседника осталась одна Асусена.
– Да, день рождения, – кивнула она.
– А я без подарка. Неудобно, – расстроилась Венди.
– Забей. Никто и внимания не обратит, – посоветовала Асусена. – Для всех здесь главное, чтобы было побольше выпивки, хорошей закуски, компании для общения. Ну, музыки, само собой. Надеюсь, Бланка наняла хорошего диджея.
Где-то это имя Венди уже слышала. Определенно она слышала его раньше. Вот только где? Когда? И от кого?
– Бланка – это именинница? А что же тогда нужно имениннице?
– Да, у нее сегодня праздник. Что ей нужно? Да ровным счетом ничего особенного. Чтобы больше всего внимания уделялось именно ей.
– Понятно, – кивнула Венди.
– Причем вне зависимости от того, у кого день рождения.
Венди засмеялась.
Но ее смех резко оборвался.
Потому что они вошли в большую, ярко освещенную комнату, служившую хозяевам, по всей видимости, гостиной.
А посредине этой самой гостиной, облокотившись на каминную полку, стояла роскошная, эффектная брюнетка. Тонкая как тростинка и гибкая как лиана. Точеную фигуру брюнетки обтягивало мерцающее и переливающееся алое платье.
Но Венди поразила не красота брюнетки, а то, что рядом с этой девицей стоял Мигель и что-то нашептывал ей на ухо.
– Вот уж чего не ожидала здесь увидеть! – громко проговорила Венди.
– Ш-ш-ш! – приструнила ее Асусена.
– То есть кого, – поправилась Венди.
– Венди?! – Мигель повернулся к ней. В его глазах читалось недоумение и непонимание.
Венди развернулась на каблуках, при повороте едва не снеся близлежащий одноногий столик, сервированный пластиковыми стаканчиками и ополовиненными бутылками. Однако она прошествовала не к выходу, как надеялась. Спутав направление, она попала в смежную комнату.
И почти сразу же очутилась в объятиях какого-то испанского парня. Надо сказать, парень был ничуть не менее знойным, чем Мигель.
Он что-то сказал по-испански, и Венди разобрала из всей его фразы лишь одно слово: «Хосе».
А большего понимания от Венди и не требовалось. Она моргнула, а парень уже ловко вытащил ее за руку на середину комнаты, и, словно дожидаясь именно этого момента, грянула музыка.
Увлекающая за собой, дразнящая, темпераментная, всепоглощающая музыка.
Музыка, под которую Венди так часто импровизировала в Глазго, находясь в танцевальной студии.
Одна из ее любимых песен.
Венди уже ничего не соображала. Но от нее этого и не требовалось. Краем глаза она заметила, что на танцполе помимо них с Хосе находится еще семь или восемь пар, танцующих сальсу.
Пока глаза Венди воспринимали происходящее, ее ноги уже двигались в такт музыке.
В голове всплыли все заученные па и пируэты, повороты и элементы, а тело уже выполняло их, следуя за партнером, дополняя и оживляя страстный огненный танец.
Обида и боль, владевшие Венди еще несколько секунд назад, временно отошли на задний план. Можно было бы сказать, что ревность или злость нашли выход в ее танце. И это было бы неправдой. Потому что сальса была слишком хороша для того, чтобы искажать ее противоречивыми эмоциями. Слишком легка для того, чтобы нагружать ее невыясненными обидами. Слишком подвижна и непрерывна для того, чтобы думать о чем-то еще, кроме танца и партнера!
