Он не закончил фразу. Глаза его гневно сверкнули. Барнет отвел взгляд, помолчал, тяжело сглотнул — видно было, что он пытается усмирить захлестнувшие его чувства. Молчала и Шерил, украдкой поглядывая на него. Наконец, справившись с собой, Барнет снова заговорил:
— В молодости, до женитьбы, Отис любил поволочиться. Отрицать это глупо. И как ты знаешь, частенько впутывался во всякие истории, из которых не всегда мог выкрутиться самостоятельно. И тогда, как джинны из бутылки, появлялись мы с Джейсоном. Что было, то было. Случалось Отису попадать в передряги и после женитьбы — помнишь историю с чековой книжкой? — но никогда, слышишь, никогда он не рассказывал мне ни о каких своих любовных похождениях. Я не позволил бы ему обидеть тебя.
Барнет говорил с неподдельной горечью и смотрел на нее с такой искренностью, что у Шерил заныло сердце. Она понимала; ему очень хочется убедить ее верить его словам.
Если бы он знал, как и ей этого хочется!
И еще ей очень хочется закрыть дверь за своим прошлым.
Но возможно ли это? Боль так глубока, а воспоминания так сильны… Как она может теперь верить мужчинам, особенно Барнету?
И опять Барнету повезло — появился Уолли, и он не услышал от Шерил тех слов, которые, без сомнения, не обрадовали бы его.
— Дядя Барнет! — закричал малыш, бросаясь в объятия Барнета с такой легкостью, что Шерил позавидовала сыну. — Где мои раковины?
Впервые за весь день на лице Барнета появилась улыбка.
— Извини, приятель, забыл их в чемодане. Что, если я принесу их в следующий раз, когда приду?
Шерил замерла — она знала, что следующего раза может и не быть.
— Тогда завтра. Ладно?
— Посмотрим, — сказал Барнст, улыбаясь.
Резкий порыв ветра бросил под козырек крыльца сноп дождевых брызг, и Уолли, Смеясь, уткнулся Барнету в шею.
— Тебе лучше вернуться в дом, а то промокнешь, — сказал Барнет, опуская малыша на крыльцо.
— Дядя Барнет, а ты? — запротестовал Уолли. — Пошли, будем с тобой играть.
Барнет бросил вопросительный взгляд на Шерил.
И на нее опять навалилась беспомощность: события снова — в который уже раз! — выходили из-под контроля, жизнь диктовала свои правила, и не в ее власти было их изменить.
— Конечно, входи, Барнет, — подчиняясь неизбежному, сказала Шерил. — Ты же видишь, Уолли хочет, чтобы ты поиграл с ним.
Он понял скрытый смысл ее слов — ему разрешили остаться только из-за ребенка, и Барнет, чувствовалось, был уязвлен.
За те полчаса, что Барнет возился с Уолли, Шерил успела распаковать чемодан, кое-как распихать вещи по полкам и даже разобрать почту, притворяясь при этом, что не слушает их оживленной болтовни. Однако, наблюдая незаметно за играющей парой, она с горечью думала о том, что теперь ее маленькому мужчине будет очень недоставать этого большого красивого мужчины, который, увы, так и не стал ее.
Наконец Уолли выдохся и теперь зевал прямо в лицо Барнету.
— Думаю, парень, тебе надо немного вздремнуть, — сказал тот, усмехнувшись.
У малыша не осталось сил даже на то, чтобы возразить. Он молча взял свой любимый плед и отправился в спальню.
— Эй, — окликнула его Шерил, — ты не хочешь сказать дяде Барнету «до свидания»?
— До свидания, дядя Барнет, — бросил через плечо Уолли и, волоча по полу плед, исчез за дверью.
Шерил осталась стоять посреди гостиной и чувствовала себя очень неловко.
— Я… я пойду уложу его, — пробормотала она и направилась вслед за Уолли.
Барнет кивнул. На его лице опять появилось выражение мрачной сосредоточенности. Но уходить он явно не собирался.
Шерил, вздохнув, оставила его в одиночестве.
Вскоре Уолли уснул, а она все медлила, набираясь смелости вернуться в гостиную, иначе говоря — к Барнету.
Барнет метался по комнате, как зверь в клетке. Увидев Шерил, он сразу остановился, устремив на нее взгляд, в котором читались решительность, настороженность и… теплота. Между ними будто протянулись невидимые электрические провода, приковав их к месту, к друг другу…
Шерил выбрала самый простой способ действия. Не отходя от двери, она приоткрыла ее, взялась за ручку и сказала:
— Тебе пора идти, Барнет.
Длинные ноги вмиг донесли его до двери. Оказавшись рядом с Шерил, он закрыл дверь и решительно произнес:
— Возможно, но прежде мы с тобой поговорим.
Она медленно подняла голову и посмотрела на Барнета своими изумрудными глазами. Он совсем рядом. Только руку протянуть. И предательское тело сразу откликнулось на эту мысль горячей волной желания. Сбив дыхание, эта волна стала спускаться ниже и ниже — к лону, томящемуся неудержимым стремлением к тому, кто стоял сейчас перед Шерил. Только бы он не заметил всех этих унизительных признаков своей чувственной власти над ней, которые, ей казалось, выдают ее с головой: высоко вздымающаяся грудь, потемневшие глаза, нервно закушенная губа и, конечно, напряженное, окаменевшее тело.
Только бы не заметил…
— Все уже сказано, Барнет, — проронила она, стараясь, чтобы голос ее не выдал.
— Ты ошибаешься, — возразил он, склоняясь над ней так низко, что Шерил почувствовала его дыхание. — Мне нужно сказать еще очень многое.
Не доверяя ему, не доверяя себе, Шерил протянула руку и уперлась в грудь Барнета. И тут же пожалела об этом. Сквозь тонкую ткань рубашки она почувствовала жар его тела, учащенное биение сердца, отсчитывающего удары в такт ее сердцу. Она отдернула руку, будто обожглась.
— Хорошо, хорошо. Если ты хочешь сказать, что не знал о любовных похождениях Отиса, — прекрасно. Я тебе верю. — Она глубоко вздохнула. — А теперь, если не возражаешь… Неделя была ужасно долгой… Мне надо отдохнуть.
— И сколько же ты будешь отдыхать? — требовательно спросил он. — Неделю, год, а может быть, всю жизнь? — У него заходили желваки, в глазах снова появился гневный блеск. — Поведение Отиса непростительно, но нельзя же судить обо всех мужчинах на основе одного-единственного печального опыта?
— Я не…
— Нет, ты меня выслушаешь, — прервал ее Барнет, придвигаясь еще ближе.
Шерил отступила и спиной уперлась в дверь. Теперь Барнет высился перед ней как огромная скала. Пойманная в ловушку — руку с двери Барнет так и не убрал, — она не отрываясь смотрела па него широко раскрытыми глазами.
— Да, мужчина, которого ты любила, отвратительно поступил с тобой, — начал он. Его глубокий голос вибрировал у нее в ушах, рассылая новые чувственные посылы по всему ее телу. — Но мы не все одинаковы, и если ты позволишь себе это узнать, то убедишься, что я прав.
— Барнет…
Он приложил палец к ее губам, призывая к молчанию.
