Окончательно уверившись в том, что Кип не придет, Кейт помогла Эльзе накрыть на стол и предложила садиться ужинать. Дядюшка, — на большее Кейт рассчитывать и не смела, — снизошел до того, чтобы снять халат. Пока он вешал его на спинку стула и собирал бумажки, вывалившиеся из кармана, явился гость, которого уже никто не ждал.
Кип пришел с большим букетом ярко-красных роз и сразу же попросил прощения за опоздание.
— Признаюсь, ужасно виноват… Кейт, мистер Майрик, чем я могу искупить свою вину?
С дядюшкой и Грег, и Кип познакомились, когда привезли в «замок» Кейт, а точнее, ее безжизненное тело. Кейт, конечно, предпочла бы познакомить дядю с друзьями менее экстравагантным способом, но случай — или судьба? — распорядились иначе.
— Вину? Искупить? — Дядюшка окинул Кипа взглядом, полным недоумения. — Да бог с вами, молодой человек. Садитесь за стол. У нас тут все просто, без церемоний.
Кип заметно омрачился. Кейт даже на секунду показалось, что его опоздание не было таким уж незапланированным. Как будто он хотел произвести эффект, но эффект не удался. Наверное, мне показалось, подумала Кейт. Кип, конечно, любит появляться внезапно, но это — скорее черта характера, нежели желание привлечь внимание к собственной персоне…
За столом воцарилось напряженное молчание, которого больше всего боялась Кейт. Ей так хотелось, чтобы Грег продолжил шутить, а Эльза оторвалась от тарелки и хотя бы посмотрела на гостя. И за что они так невзлюбили Кипа?
— Как поживает ваш роман, Кип? — поинтересовалась Кейт у писателя, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
— Замечательно, — оживился Кип. — Герои наконец-то зажили своей жизнью и даже иной раз удивляют меня своими поступками. Моя героиня, — тут он выразительно посмотрел на Кейт, — совершенно непостижимая девушка. Она бросается из крайности в крайность, и я даже не знаю, что с ней делать…
Это намек? — мелькнуло у Кейт, но она тут же отмела от себя эту мысль.
— Вы пишете о преступлениях, — вмешался Грег, — а сами-то хоть раз участвовали в раскрытии?
— Увы, нет, — покачал головой Кип, — но много читал. К тому же у меня были знакомые среди полицейских. Они охотно делились подробностями некоторых дел. Не все, конечно, но некоторые. Одного из полицейских я даже ввел как персонажа своей книги «Заря над пропастью». Читали?
— Нет, — признался Грег. — Я не читал ни одной вашей книги.
— Да, среди полицейских редко встретишь читающего человека, — поддел его Кип. — Я знал одного, который за всю свою жизнь прочитал единственную книгу и, представьте, даже гордился этим…
— Это не о Греге, — возразила Кейт. — Он любит читать. Правда, предпочитает классику современной литературе.
— Какой тонкий вкус, — иронично усмехнулся Кип. — А вы, Грег, однако, редкий экземпляр.
— Я не экземпляр, — спокойно поправил Грег, — и не персонаж. Я — человек, которому просто нравится читать. Можете считать, что это мое хобби.
— Дери мою плешь… — неожиданно встрял дядюшка Скотт.
Кейт испуганно посмотрела на дядю. Он окинул сидящих за столом таким взглядом, словно только что сделал величайшее открытие. Наконец его взгляд остановился на Эльзе, и он снова прошептал:
— Дери мою плешь…
— Дядя, что случилось? — пролепетала Кейт.
— Эльза, ты научилась готовить? — изрек наконец дядюшка.
— Я только учусь… — Кейт могла бы сказать, что Эльза покраснела, но она, скорее, побагровела: ее лицо налилось алым цветом, как яблоки сорта «Ред Делишес». Одновременно с этим неестественным румянцем на щеках Эльзы заиграла глупейшая из улыбок, но Кейт даже умилилась, глядя на женщину. — Мне помогал Грег, то есть мистер Кармайкл, — призналась Эльза.
— Эльза, не умаляйте своих способностей, — рассмеялся Грег и, поглядев на Скотта, добавил: — Клянусь вам, я только рассказывал: сколько, чего и как. Так что мои руки чисты, как эта скатерть. Эльза оказалась способной ученицей.
— Да… — пробормотал расчувствовавшийся дядюшка. — Иногда я не замечаю того, что творится у меня под носом. — Он покосился на Кейт, а потом снова повернулся к Эльзе. — Надеюсь, близкие простят мне этот грех…
— Конечно простят, — поспешила заверить его Кейт, в то время, как Эльза все еще улыбалась во всю ширину своего не очень-то зубастого рта. — Каждый проявляет свое внимание по-своему…
— А мне кажется, что знаки внимания должны быть красивыми, — вставил свое слово Кип. — Как и сами чувства…
— Но не все люди хотят пускать пыль в глаза, — возразил Грег.
Мужчины снова сцепились взглядами, как мечами. Кейт молила Бога только об одном: чтобы этот вечер закончился спокойно.
— Ухаживать красиво — значит пускать пыль в глаза? — поинтересовался Кип.
— Ухаживать можно по-разному, да и красота — понятие относительное. Кому-то нравятся розы в хрустальной вазе, а кто-то обрадуется и обычному полевому цветку.
— Так рассуждают только люди, которые не хотят и не умеют ценить красоту. А она, уж поверьте мне, — огромная сила. Впрочем, и такая же огромная ответственность.
— В каком смысле? — недоуменно уставился на него Грег.
— В том смысле, что красота — это ожерелье из настоящего жемчуга, а не какая-нибудь дешевая бижутерия. Вы наденете ожерелье из настоящего жемчуга на рынок, Кейт?
— Я вообще не ношу украшений, — ответила девушка.
— Вы не хотите меня понимать, — огорченно вздохнул писатель. — Что ж, попробую объяснить проще. Красота — это то, что нужно нести с достоинством. Ее нельзя бросать под ноги первому встречному, но ею нельзя и кичиться. Она должна согревать всех, как солнце. И при этом должна оставаться чистой, идеальной…
— Идеальной… — как эхо повторила Кейт.
— Вы так не считаете?
— Я считаю, что красота — это радость. И к ней нужно относиться также легко. Она есть — и это прекрасно. Но не стоит возводить ее на пьедестал. И потом, Грег прав. Красота — понятие относительное. Вы говорили о жемчужном ожерелье, а я вообще равнодушна к подобного рода вещам. По-вашему, это красота, а по-моему, просто забавная вещица, которая может очень мило выглядеть на чьей-то шее.
— Сдаюсь. — Кип отвернулся от нее. Его глубоко задело то, что Кейт поддержала Грега.
— Надо же, а я думал, что о подобных вещах люди уже давным-давно не говорят за столом, — улыбнулся дядя Скотт. — А вы не отчаивайтесь, Кип. Я вот, например, тоже когда-то предсказывал глобальное потепление, а мне никто не верил…
Какое отношение глобальное потепление имело к красоте, так никто и не понял. Однако все поняли, что Кип Моуз обиделся.
