Проснувшись утром, она поняла, что муж так и не возвращался ночью в их семейную спальню, его половина постели осталась несмятой. Панический страх сменился в ее сердце ожесточением, потом робкой попыткой наладить с ним прежние отношения. После завтрака Шейла зашла к нему в кабинет, ведя за руки Алину и Холли, чтобы поздороваться. Грег не выходил даже к завтраку, еду приносили ему на подносе туда.
— Мы идем гулять, — бодрым голосом сообщила Шейла. — Не хочешь пойти с нами?
— Хочу, но нет времени. — Грег поднял девочек на руки, поцеловал их и вернул Шейле. — Не уходите далеко, чтобы вы постоянно были на глазах у полицейского, который дежурит снаружи. Пока неизвестны организаторы ограбления. Возможно, поблизости еще находятся сообщники тех, кто залез вчера в дом. Не стоит рисковать. — Грег улыбнулся девочкам и помахал им рукой.
Кроме детей Шейле нечем было заняться, но из детской ее вытесняла няня. Она разобрала свои вещи, побродила по дому, в котором царила атмосфера осажденной крепости. Прислуга нервничала, прошел слух, что в доме работает человек, который был пособником грабителей. Сама обстановка только усиливала нарастающее в Шейле чувство постороннего, никому не нужного человека. От сознания, что в этом особняке Грег был счастлив со своей первой женой, ей хотелось кричать. Она вспомнила, что Грег ни слова не сказал ей о кольце Джессики, когда перечислял похищенные вещи. Значит, та женщина по-прежнему живет в его сердце и боль утраты не прошла, если он не смог сказать ей о пропаже кольце, с горечью думала Шейла. Зайдя в малую гостиную, она открыла крышку рояля и коснулась пальцами клавиш. Как давно я не садилась за рояль, подумала Шейла. Только музыка могла бы сейчас ей помочь. Шопен часто приходил ей на помощь в тяжелые минуты. Его ноктюрны, словно по волшебству, смывали боль с ее души, возвращая гармонию. Представив себе, что в стенах особняка зазвучит его музыка, Шейла содрогнулась, ощутив в этом какое-то кощунство по отношению к покойнице, чей дух еще витает здесь. Она вздохнула и закрыла крышку рояля.
После ланча, когда дети спали, Грег нарушил свое затворничество, разыскал Шейлу и пригласил ее прокатиться. По дороге они заехали в небольшой отель, где заказали чай. Напряжение, возникшее между ними со вчерашнего вечера, становилось все невыносимее, и Шейла решилась.
— Ты не сказал, что среди украденных вещей было кольцо Джессики, — сказала она, подняв на него глаза.
— Кто тебе сказал? — резко спросил Грег.
Шейле послышались в его голосе обвинительные нотки!'
— Во всяком случае, не ты, — в тон ему ответила она.
— Не сказал, — признался Грег, — потому что счел это неуместным. — Кто сказал тебе о кольце? — повторил он вопрос.
Шейла молчала, вспомнилось известное: неведение — одна из форм счастья. Она вздохнула, теперь уже ничего нельзя изменить. Грег ждет ее ответа.
— Никто мне не говорил. Я была невольной свидетельницей вашего разговора вчера вечером.
— Моего разговора с матерью в кабинете? — Он вопросительно смотрел на Шейлу.
Она кивнула.
— И где ты находилась в это время?
— За дверью. Я хотела войти, но услышала слова твоей матери… — Шейла запнулась.
— Почему же не вошла? — с нажимом на «не» спросил Грег.
— Мне показалось это неуместным, — пролепетала Шейла, неосознанно повторив ответ Грега на ее вопрос.
— А подслушивать за дверью уместно? — Грег с укоризной покачал головой.
— У меня и в мыслях этого не было! — возмутилась Шейла.
— Тогда почему ты не дала знать о своем присутствии?! — выйдя из себя, настойчиво вопрошал Грег. — В конце концов, ты моя жена, Шейла!
— Подходящая жена, — повторила Шейла его слова с долей сарказма, — понимаю. Твои слова произвели на меня впечатление.
Он бросил на нее понимающий взгляд, но раздражение было слишком велико.
— Господи! Ну подумаешь! Мало ли что скажешь, когда терпение на исходе!
— И ты назвал меня подходящей женой, других слов для меня у тебя не нашлось! — Голос ее срывался, ее душила горькая обида. Она глубокий вздохнула, чтобы успокоиться. — Но я даже рада, что таким образом ты указал мне на место, которое я занимаю в чужом доме, — тихо добавила Шейла, думая не столько про дом, сколько про закрытое для нее сердце Грега.
— Черт возьми! — воскликнул он. — Из-за каких-то неосторожных слов ты вчера отвернулась от меня! Или решила наказать меня за то, что я не сказал тебе о кольце Джессики?
Шейла ответила не сразу.
— Все вместе напомнило мне о том, о чем я на время забыла. Глупо с моей стороны, конечно. И не надо больше об этом. Я все понимаю.
— Нет, я так не думаю, Шейла. Все, что ты услышала из моего разговора с матерью, не имеет ничего общего с тем, что я чувствую к тебе. К нашим с тобой отношениям, понимаешь?
Шейла молчала.
— Не могу поверить, что ты с такой серьезностью отнеслась к моим словам, сказанным в разговоре с матерью. В котором ты, кстати, не принимала участия, а слушала его за дверью.
Шейла упорно молчала.
— Послушай, дорогая, не позволяй такому жалкому чувству, как ревность, встать между нами!
— Жалкое чувство?! А если даже стены особняка кричат мне, что я здесь непрошеный гость? Если я слышу в свой адрес только такие слова, как интриганка, иностранка… И это в доме, который мне положено считать своим!
— Прости, об этом я не подумал, — тихо произнес Грег. За столиком установилось молчание. — Да, я был женат, — заговорил он еще тише, — и ты знала об этом, когда согласилась стать моей женой. Прошлого мы с тобой изменить не можем. Оно есть и у тебя и у меня. Что было, то было. Но мы не можем позволить, чтобы подозрительность и ревность разрушили наш брак. Неужели то, что возникло между нами, не имеет для тебя никакого значения? Господи, до тебя мне не довелось встретить женщину, которая вызывала бы у меня такое огромное желание! Разве тебе это ни о чем не говорит?
Как ты можешь так говорить, с досадой подумала Шейла, словно между тобой и Джессикой не возникало подобной страсти? Но ей-то нужна не только физическая страсть, она хотела любви! Той любви, которая звучала в голосе Грега, когда он говорил о Джессике в кабинете матери. Без такой любви она чувствовала себя обездоленной, несчастной.
— Желание — это еще не все, что нужно женщине, — тихо сказала Шейла. — Я надеялась, что между нами возникнет более глубокое чувство. Этого не произошло.
— Кажется, в коттедже тебя это не беспокоило. — Грег усмехнулся.
Шейла покраснела от напоминания. Не дождавшись от нее слов, Грег продолжил:
— Тебе нечего сказать? Тогда скажу я, и тебе, дорогая, придется выслушать правду. У нашего союза много недостатков, только не надо проклинать и отбрасывать то, что он нам дал. Можешь сколько угодно обманывать себя, но меня ты не обманешь. Тебе нравится заниматься со мною любовью, Шейла!
