Все вокруг нее двигалось, смешалось, кто-то кричал в ответ. Она что, умерла? Или распалась на кусочки?
Нет, наверное, не совсем, потому что все вдруг снова изменилось. Ее вытаскивали из кошмара. Хейди билась, но чувствовала, что кто-то крепко держит ее. Она еще не понимала, где находится, но глаза были открыты.
Нет, это уже не сон. Ее действительно держат, она крепко прижата к широкой мощной груди.
— Все, она пришла в себя, — произнес кто-то успокаивающе. — Все, все в порядке, девочка. Тебе просто приснился страшный сон. — Рори включил настольную лампу. С удивлением Хейди увидела, что на нем полосатый халат, а на стуле возле кровати лежат полотенца и стеганое пуховое одеяло. — Тебе приснился кошмар, — повторил он, словно утешая маленького ребенка. — Но теперь все прошло. Все в порядке.
К ужасу Хейди, реальность оказалась не менее кошмарной, чем сон.
— Хочешь сказать, что сидел здесь со мной всю ночь?
— Да. Я подумал, тебя сейчас нельзя оставлять одну. — Рори посмотрел на нее и лукаво улыбнулся милой мальчишеской улыбкой.
От этого у нее чаще забился пульс, защипало глаза и пропали все слова. Она не понимала, почему ей вдруг стало жарко и душно — не оттого же, что рядом сидит мужчина, с которым она постоянно ссорится…
Казалось, он прочел ее мысли.
— Да, я, как нарочно, все время напоминаю, что ты моя жена. — Сердце пропустило удар, когда Рори лениво, не торопясь лег рядом с ней в постель. — Знаешь что, Сюзанна, даже с этими шрамами на лице, все равно ты моя женщина. Моя единственная женщина на всю жизнь, видит Бог.
— Я не верю, что ты серьезно, — пролепетала девушка.
— Знаешь, как ни странно, я говорю серьезно. — Он спокойно лежал на спине, глядя в потолок. — Я тебе раньше когда-нибудь это говорил?
— Не так прямо, — осторожно ответила она.
— Да, правда. Мы никогда не были честны друг с другом. Это все из-за моей гордости. Что ж, в другой раз буду знать. — Он помолчал, потом вновь заговорил: — Знаешь, как тяжело все время быть одному, особенно мужчине. Я постараюсь найти кого-нибудь, чтобы совсем на тебя не походила. Если ты, конечно, не передумала уезжать…
Все было так не похоже на ту, первую ночь, когда Рори поцеловал ее как путник в пустыне, утоляющий жажду у колодца. Сегодня он даже не коснулся Хейди, однако его слова, его теплое отношение, признание глубоко тронули сердце девушки. Ничто в ней не осталось равнодушным. Они лежали так близко!.. Это смущало Хейди. Она была напугана, и ей страшно хотелось приникнуть к нему и заснуть.
— Я полагаю, ты осталась при своем мнении, — по-мальчишески лукаво начал Рори.
— Абсолютно. — Слово вылетело, как пуля из ружья. Какое глупое слово! И зачем надо было так резко его выпаливать?
Он не пошевелился. Хейди поразило еще одно — она чувствовала всем существом, что он очень молод, совсем мальчишка, хотя вокруг глаз уже начали образовываться ранние морщинки.
— Я хотел бы сегодня побыть с тобой. Нет, я не буду приставать. Просто мне нужно быть спокойным, что с тобой все в порядке.
— Не думаю, что это понадобится. Я и так в порядке. — Она с трудом сглотнула. — Правда, не стоит.
В его глазах, внимательно смотрящих на нее, появилась насмешливая искорка.
— Ну ладно, не станем притворяться друг перед другом, — послушно согласился Рори. — Мы просто не сможем заснуть, правда, Джонни?
Он выскользнул из постели и не оборачиваясь вышел за дверь.
На следующий день, несмотря на головную боль и онемение части лица, отчего было трудно есть, Хейди чувствовала себя сносно. К ее огромному облегчению, в больницу ехать не пришлось. Тоби, однако, был вовсе не так доволен — ему запретили ходить в лес. На неопределенное время.
— А с Панчем я могу хотя бы погулять? — тревожно поинтересовался он.
— Нет, — отрезал Рори.
— Ну, это уже жестоко, — насупился Тоби. — Собакам нужно гулять.
— А в лес ночью тоже надо ходить осторожно. Ты что-то слишком часто стал об этом забывать.
Наказание суровое, но уговоры были напрасны. И даже последний, самый главный аргумент:
— А как же браконьеры? Вдруг они вернутся? Я же их выследил в прошлый раз.
— А сову ты вчера тоже сам выследил? — злопамятно отозвался Рори.
— Ну пожалуйста, — вступилась за мальчика Хейди, увидев, как Тоби покраснел. — Со мной же все в порядке, правда.
Она заработала еще один непробиваемый взгляд.
— Все будет, как я сказал, и никаких разговоров. В том числе в ближайшие дни никаких походов в лес.
— А как же мать Мария? — Вопрос последовал с другого конца комнаты, от Дженни.
— А что мать Мария? — откликнулась Хейди.
— Ты же к ней не ездила. Поедешь?
Если у Рори глаза были как сталь, глаза Дженни напоминали два темных непроглядных колодца. Красивее, чем обычно, как мерцающие опалы, они не выдавали чувств девочки.
Хейди, шагая по дороге в деревню с корзинкой для покупок, опасливо покосилась на серую громаду монастыря. Бастион судьбы… Возможно, это верное определение. Хорошо, что он спрятан за высокими стенами. А то напоминает темницу — в противоположность лесу.
Ей всегда казалось, что лес Гленгласса мог бы стать панорамой фильма. Сегодня утром, глядя как он кишит жизнью, лес казался Хейди еще прелестнее. Мимо прогромыхал пустой грузовик, и водитель приветственно махнул ей рукой. Оранжевый трактор стоял с включенным мотором. Шагая по тропинке через лес, чтобы немного срезать дорогу, она увидела на некоторых деревьях отметины, сделанные Рори, — эти деревья обречены на вырубку.
Утро выдалось чудесное, свежее и ясное. Туман постепенно рассеивался, и обнажались краски леса — красно-золотистый ковер опавших листьев, изгиб терракотовых гор, сияющих на фоне голубого неба… Да, красиво. И так просторно!.. Жаль, что недолго ей этим любоваться.
— И куда это направляется красотка?
Хейди, заглядевшись на красоты пейзажа, вступила прямо в раскрытые объятия Пола.
— Что ты здесь делаешь? — изумилась девушка.
— Хотел узнать, как у тебя дела. Я понимаю, обычно дарят виноград, но лучшего ничего достать не мог.
Он протянул ей громадную коробку шоколада. Хейди смутилась. Она почувствовала себя обманщицей, так и заявила ему.
Пол только отмахнулся:
— Я чувствую себя немного виноватым, вот и все.
— Только давай не будем начинать все сначала, — предупредила Хейди. — Очень мило, что ты обо мне беспокоишься, но я пока останусь здесь.
— Хорошо, — неожиданно легко согласился он. — Признаю — тут я проиграл. Надо сказать, впервые меня предпочли дикому лесу и оленям.
