— Подождите минуту, — смеясь, кричала Рейн в его удаляющуюся спину. — У меня что, даже выбора нет? А может, у меня морская болезнь?!
Ларс просунул голову обратно в дверь.
— Сайлас держит бренди в секретере в гостиной. Но не спутайте со шпинатной настойкой тетушки Джейн. Эта штука способна свалить с ног и здорового мужика. Пока, Рейн. И не позволяйте этой негоднице делать никаких глупостей.
Занимаясь покупателями, Рейн пыталась найти убедительное оправдание для того, чтобы отказаться от прогулки под парусом. Это был первый день ее самостоятельной работы в галерее с тех пор, как она открылась, и ее удивило количество посетителей в середине недели. Сайлас сказал ей, что настоящий наплыв начнется только после Дня Памяти и что первые несколько недель были как бы началом.
Если так будет продолжаться, то она скоро все распродаст. Менее чем за три часа она продала две большие матовые инталии и одну из двух самых дорогих акварелей, висевших на стене. Она могла бы продать и другую, если бы еще постаралась, но она не стала этого делать. Это было просто выше ее сил. К приезду Билли, голубые глаза которой горели от возбуждения, Рейн полностью выдохлась.
— Да ты даже не переоделась, — завопила девушка, усаживаясь полуголым задом на стол Рейн.
— Пяти еще нет, — напомнила Рейн. Может быть, заряд энтузиазма Билли и ей поднимет дух. — Тогда закрой сама и подвинь этот филодендрон к окну. Он у меня здесь под ногами мешался весь день, и мне кажется, ему нужно больше солнца, или подкормки, или чего-то еще.
Билли соскользнула со стола и поставила тяжелый горшок на место.
— Давай быстрее — уже начинается прилив, а ялику Ларса нужна приличная глубина.
Натягивая новые жесткие джинсы, Рейн боролась с желанием рухнуть на кровать и проспать целую неделю. Запястье немного побаливало, но были дела и поважнее заживающего перелома. Сайлас убежал в Норфолк. У нее такой возможности не было.
Через два часа она пожалела, что предпочла морскую прогулку постели. Они были в мелком заливе в нескольких милях от дома, когда в отдалении прогремел гром. Небо над ними потемнело и стало совсем угрожающим. Билли сдалась и направила ялик домой, но ветер дул им в лицо. Они лихорадочно меняли галсы, и Рейн старательно подчинялась возбужденным инструкциям Билли, позабыв про запястье, позабыв про все, кроме зловещей темноты, которая стремительно сгущалась вокруг них.
— Держи, держи, — завопила Билли, и Рейн схватилась за гика-шкот, следя за надутым парусом.
— Может, бросить шкот, Билли, — мы чуть не перевернулись при последнем повороте, — прокричала в ответ Рейн.
— Мы почти на месте — еще десять минут, — крикнула Билли; ветер сдувал с ее лица медные кудряшки. — Крепи, Рейн, живо!
Рейн откинулась назад, стараясь всем телом удержать шкот, но, как только ветер рванул опять, шкот выскользнул из ее покрытых волдырями рук, оказавшись вне пределов досягаемости. Лодка перевернулась, и ревущий океан окружил их.
— Билли, держись!
Вода оказалась только по грудь, так что опасности не было даже для миниатюрной Билли. Поскольку выступ болотистого берега был всего в нескольких ярдах, обе они не стали даже забираться в лодку. Билли быстро закрепила фалинь, и они молча побрели к берегу, таща за собой лодку Ларса. Запястье отвратительно ныло, а соль вызывала невыносимую боль в израненных ладонях.
Но внимание ее было приковано к берегу. Все другие мысли вылетели из головы, когда она увидела ожидающих их двоих мужчин. Ее глаза переместились с Ларса на знакомую фигуру Сайласа, и даже меркнущий свет не мог скрыть свирепого выражения его смуглого лица.
Сайлас угрюмо следил за двумя бредущими к берегу женщинами, с которых стекала вода. Несмотря на быстро приближающийся шквал, он знал, что настоящей опасности нет. Ему был знаком каждый дюйм этих заливов и бухт; он мог определить с точностью до минуты, когда ноги Рейн коснутся илистого дна, где обманчивый слой белого песка едва прикрывал гниющие водоросли и торф. По ее испуганному взгляду и по тому, как она остановилась и огляделась, он точно знал, когда у нее слетела туфля.
Уголок его рта слегка дернулся, и на мгновение скрытая тревога отразилась на его бронзовом лице, когда он увидел, как она пожала плечами и пошла дальше. Он ее не осуждал. Если бы она знала, сколько острых скорлупок от устриц и крабов лежит под этой грязью, она бы пулей оттуда вылетела.
Ларс встретил их у кромки воды, отобрал фалинь и сжал руку Билли. Лодка была не повреждена; нетяжелый можжевеловый корпус моментально восстановил равновесие. Деревянный шверт легко покачивался, когда Билли тянула его за собой.
Сайлас стоял на месте, едва слыша, как Ларс давал бедняжке Билли нагоняй и запихивал ее в свой грузовик. А глаза Сайласа неотрывно смотрели на бледное лицо Рейн. Чем ближе она подходила к тому месту, где он ждал, тем неувереннее становились ее шаги.
Когда она подошла к нему, все накопившееся в нем волнение взорвалось в кратком приказе:
— Никогда — больше — не смей — выходить — в море — при такой — погоде!
Рейн негодующе вскинула голову. Это ведь совсем не ее идея — выйти в море. И потом, когда они отчалили, погода была вполне приличной — легкий бриз и несколько безобидных белоснежных облачков на горизонте.
Но ее достоинство несколько пошатнулось, когда ноздри почувствовали отвратительный запах гнили. Взглянув на ноги, она увидела, что они покрыты липкой грязью.
— Идем. Надо бы тебя отправить домой пешком, ну да ладно уж.
— С твоего позволения, я отказываюсь это обсуждать. — По сравнению с переполнявшими ее чувствами голос ее был чрезвычайно спокойным. К ужасной боли в израненных, покрытых волдырями ладонях теперь, когда все было позади, прибавился еще и страх.
Сайлас пошел прямо по осоке к тускло сверкающей спортивной машине. Он условился о первой встрече в Норфолке, а потом позвонил оттуда, чтобы отменить все остальные. Затем как сумасшедший гнал по шоссе к ней, а потом не нашел ее дома и отправился к Ларсу. Там он узнал, что они с Билли вышли в море опробовать ялик. К этому времени погода начала быстро портиться. Ларс даже не закрыл мастерскую — он прыгнул в грузовик, и они вдвоем исколесили все мельчайшие заливы между Фриско и Бакстоном. Сайлас первым увидел их и сообщил Ларсу по рации из машины.
— Надо было тебе захватить грузовик, — угрюмо пробормотала Рейн. — Я слишком грязная, чтобы ехать на этой машине — я ее всю испачкаю.
— Молчи и залезай, — прорычал Сайлас. К черту обивку! Его волновало ее запястье, и еще она перепугала его до смерти, чуть не попав с этой безмозглой девчонкой прямо в зубы чертова шквала.
