вместе с Алёной уходим воплощать план в реальность.
Прячем малышку за шторой мастерской, а после я иду искать свою жертву, которую мне нужно привести туда, где стоит Алёна. И пусть я не уверена, что малышка сможет спугнуть дедушку, она права. Мне нужно поговорить с отцом Егора, и лишняя поддержка мне не помешает.
Мне везёт, и я застаю мужчину выходящим из кабинета своего старшего сына, который находится неподалёку от мастерской Милены, где она писала сама раньше, а теперь это семейная мастерская, где пишут все. Дочь. Мать. Отец. И близняшки пытаются по наскальным рисункам на обоях сюда заглянуть.
– Данил Вадимович, – окликаю мужчину. – Мы могли бы поговорить? – указываю ему на дверь в паре шагов от меня.
– С тобой? Без Егора? – уточняет и идёт в мою сторону.
– Без него, – отвечаю и запускаю своего будущего свёкра в комнату-ловушку.
Когда он входит, вхожу следом и закрываю за нами дверь. С опаской поглядываю на укрытие Алёны и даю себе установку держать себя в руках. Всё же этот шпион может работать сразу в двое ворот.
– О чём вы хотели поговорить? – первой заговариваю с ним.
– Назови сумму. Любую. Плевать уже, – произносит он вполне серьёзным и равнодушным тоном. – Хоть квартиру и дом в центре. Просто назови, что ты хочешь за то, чтобы бросить моего сына, – опускается на табурет. – Да, он молод. Красив. Состоятелен. Но он нестабилен, Сара. Пойми это. Вы не сможете быть вместе!
– Почему? – следуя его примеру, сажусь на один из табуретов.
– Потому что ты не из тех, кто будет прощать Егору похождения, – хмыкает, напомнив своей гримасой Алёну. – А они будут! И на этом фоне начнутся ссоры. Скандалы. И всё это потом будет в прессе. Я не хочу, чтобы моё имя полоскали все, кто может и нет.
– Вы так уверены в своём сыне? – прыскаю от смеха. – Если да, то вы ошибаетесь.
– Он моя точная копия в молодости. Я знаю, что будет по итогу.
– Вы изменяли своей супруге? – округляю глаза, не веря в то, что слышу.
– Нет, конечно, – восклицает и даже крестится. – Её отец был тем ещё наблюдателем. Мне даже и мысли не давали допустить об измене. Он контролировал каждый мой шаг.
– Егор успокоился, Данил Вадимович. И он мне не будет изменять.
– Вы не сможете быть вместе! Девочка, услышь меня! Найди мужика себе по статусу и уровню!
– Сможем! – нахмуриваюсь и, вскочив, делаю шаг к нему, но неудачно встаю на ногу и падаю. – Ой! – вскрикиваю и поднимаю взгляд на Громова-старшего. – Ай, ай! – кривлюсь от боли.
– Вот именно поэтому не сможете, – вздыхает он, встав и обойдя меня. – Ты же невезучая. Да, фигурка есть, но, кроме этого, в тебе больше ничего нет, Сара. Ты быстро ему наскучишь, и мою фамилию начнут полоскать везде, где можно и нельзя. Он будет тебе изменять. В тебе нет ничего, кроме смазливого личика.
– Помогите встать, – тяну руку, прося поддержку, потому что самой у меня не выйдет. Я уже знаю. Проходила. Нога слишком сильно болит, и стоит мне на неё опереться, как заскулю от боли и только хуже сделаю себе.
– Завтра утром я жду от тебя цену. Подумай хорошо, – хмыкает и выходит из мастерской, оставляя меня сидеть на полу.
– Вот негодяй! – ругается Алёна и, выбравшись из своего укрытия, подбегает ко мне. – Сломала? Сильно болит? Может, врача?
– Да нет. Просто подвернула, скорее всего, – отвечаю ей сквозь боль и лёгкие струйки слёз.
– Бедная, – гладит меня по ноге, чуть выше лодыжки. – Надо лёд приложить и мазь нанести. Давай, помогу встать, и мы все сделаем? Давай? Ты только не плачь, пожалуйста! Мы сейчас обезболим! Не плачь! Всё будет хорошо!
***
– Аккуратно, пожалуйста, – просит меня Алёна, пытаясь помочь мне дойти до нашей с Егором спальни. – Не упади! Держись за меня и стену. Пожалуйста, – чуть ли не слёзно просит, видя, с какой гримасой мне даётся каждый шаг.
– Всё хорошо, малыш. Всё хорошо, – кряхчу через боль, стараясь не показывать, как мне чертовски больно.
Но сама виновата, что упала. Надо было быть аккуратнее. Мама тысячу раз говорила, чтобы смотрела, куда наступаю, а я…
Дура!
Но каков подлец этот Громов-старший! Бросил и даже не помог! Хоть бы на помощь позвал кого!
– Он такой злой, – словно читает мои мысли Алёна, ругаясь на своего дедушку. – Я больше его видеть не хочу после такого! Нельзя обзывать старших, но он козёл! – выпаливает, сжав губы от злости. – У него нет сердца! Тебе же больно! Даже Егор, когда с Владом сильно поругался и когда ему помощь нужна была, быстро прискакал! Помог Владику со всем, что нужно. И когда Влад и все его заболели, Егор приходил и помог им. Еду бабушкину отвозил, врачей вызывал и даже с двойняшками играл, потому что Владу и Вике было ещё плохо! А дедушка… Нужно ведь было просто помочь встать! И позвать кого-то, а он… Злюсь на него я сильно, Сара!
– Такое бывает, Алёна.
– Я с ним больше не буду разговаривать. Забастовка! – решительно заявляет. – Пока он не исправится и не попросит прощения! И даже потом я буду думать, что с ним делать. Я когда своему дедуле расскажу, то он вообще его на порог больше не пустит. И сейчас выгонит. Я это устрою! Я могу! В этом доме только хорошие люди будут находиться. Бабушка пусть остаётся, а дедушка Даня пусть уезжает!
– Ага… – уже почти не слушаю её. Все силы уходят на то, чтобы идти и не плакать.
– Сара, – Алёна останавливает меня и заглядывает мне в глаза, сразу же прочитав всё в них. – Больно. Ясно. Ты оставайся здесь. Я пойду, маму или папу приведу. Они тебе помогут. Я маленькая и не могу тебе помочь сейчас. Мне очень жаль. Прости…
– Всё нормально, Алён. Пойди за папой, пожалуйста… – успокаиваю её и сползаю на стенке, садясь на пол. – Я жду здесь.
– Сар, – девочка мнётся, не зная, как сказать то, что в голове у неё сидит. – Я так подумала. Не надо пока никому знать о Тимуре. Даже Егору. – Отводит взгляд и явно себя неловко от своих слов чувствует. – Дедушка Даня помешан на мальчиках. Он считает, что только они могут быть наследниками. А мой дедуля так не считает. Потому что он знает, что девочки тоже хорошо. И если дедушка Даня узнает про Тимура, то может его забрать как-то. Он умный и что-то придумает. Я знаю. Поэтому нам надо придумать с тобой и мамой план. Только
