Она с недоумением смотрела на него.
— Но вы что-то говорили о первом гараже, в котором я останавливалась… Откуда вы узнали, что я останавливалась в гараже? И если уж на то пошло, как вообще получилось, что вы последовали за мной? Я, кажется, прихожу к выводу, что вы за мной следили!
— Вы не единственный человек, который живет вне Лондона. — Его глаза ярко и весело вспыхнули. — Пока вы пытались опустошить ваш банковский счет… Кстати, не волнуйтесь, все эти свертки и пакеты, наваленные в багажнике вашей машины, находятся в полной безопасности, потому что, как только поднимется туман, кто-нибудь съездит и привезет их. А заодно и машину вашу пригонят и поставят в гараж отеля… Так вот, я навестил старых друзей и немного повеселился. Надо сказать, вчера во время вечеринки со старыми приятелями я сделал несколько полезных дел. А сегодня позавтракал с одним моим давнишним приятелем в моем любимом клубе. А теперь я здесь! И вы здесь! — сумбурно закончил он свою пламенную речь.
Каприс сдержанно кивнула, но взгляд ее при этом был чрезвычайно таинственным.
— Я видела вас, — сообщила она. — Я видела вас сегодня днем.
Казалось, он был изумлен этим заявлением.
— Вы?
— Да… примерно во время ленча, думаю, вы тогда только что подъехали к клубу. Во всяком случае, я видела, как вы, отпустив такси, взбежали по ступеням, и я еще подумала, что швейцар, кажется, был очень рад вас видеть!
У Уинтертона на мгновение стал почти отчужденный вид.
— Он не первый год меня знает, — сухо подтвердил он. — Вопреки сложившемуся у вас обо мне мнению, я, знаете ли, человек респектабельный и довольно хорошо известный. И рискну добавить, вращаюсь не в худших кругах.
Внезапно на Каприс нахлынула волна благодарности за оказанную ей помощь и радость по поводу открывшейся ей новой его стороны. Так что в порыве вдохновения девушка решила немедленно извиниться за все, что она думала о нем или говорила ему в прошлом и что могло оказаться несправедливым.
— Я не ожидала найти кого-нибудь живущего в Мэнор, так что открытие, что там проживаете вы, было равносильно шоку, — пыталась объяснить она, — но теперь, когда вы уезжаете, почему бы нам не стать друзьями?
— Не… я уезжаю не теперь!
После этих слов Ричард решительно заявил, что не позволит ей больше разговаривать до тех пор, пока она не съест что-нибудь, и проводил ее в обеденный зал, где в уютном уголке притаился накрытый специально для них стол и стоял официант, уже готовый подать им суп.
В обеденном зале они были одни, потому что было уже довольно поздно для такого удаленного от дороги места, да и вечер был не тот, когда люди рискуют выезжать из дому ради ужина или с намерением поразвлечься.
Каприс, которая все еще чувствовала холод внутри, с благодарностью и с огромным удовольствием выпила горячий бульон, а спустя некоторое время оказалось, что она вполне способна отдать должное превосходно приготовленной пище. Как она ни отказывалась, Уинтертон убедил ее выпить бокал вина, и это вино, конечно, изгнало остатки холода, который все еще мучил девушку.
Поужинав, они еще около часа сидели в освещенном пламенем камина холле, где Уинтертон ждал Каприс, пока она поднималась наверх и приводила себя в порядок, пили кофе и разговаривали о самых разных вещах — для Каприс это было так странно, что, позже вспоминая эту беседу, она чувствовала изумление.
То, что ей и Ричарду Уинтертону следовало бы зарыть в землю топор войны — хотя бы временно, — это одно дело, а вот то, что при встрече у них нашлись общие темы для разговора, — это было совсем другое.
Еще несколько дней назад она считала его трудным человеком, а таких субъектов она не любила чрезвычайно и старалась не поддерживать знакомств с подобного рода людьми… Но сейчас она обнаружила, что болтать с ним на разные темы было легко и приятно, а самым странным было то, что она никак не могла припомнить, на что было похоже ее чувство в те времена, когда он ей, — что правда, то правда, — очень не нравился.
Сейчас в нем не было ничего, вызывающего неприязнь… К этому потрясающему выводу она пришла после того, как налила ему третью чашку кофе.
Ричард был все еще в том же безупречно элегантном костюме. И оказывается, он носил галстук выпускника Итона! Теперь Каприс могла бы поверить, что у него есть средства… и, время от времени бросая на него любопытный взгляд, она пришла к убеждению, что этот смуглый мужчина необычайно привлекателен. У него был суровый мужественный тип лица, и она вдруг, неожиданно вспомнив замечание Салли Карфакс, совершенно отчетливо поняла, что Ричард Уинтертон действительно чрезвычайно интересный мужчина.
У него были несколько причудливо изогнутые губы, но при этом жесткие линии скул и подбородка, а глубокие, очень темные глаза иногда вспыхивали, словно в глубине их тлели угольки.
Каприс откровенно покраснела, когда он поймал ее любопытный, изучающий его взгляд и поинтересовался, блеснув прекрасными, совершенно белыми зубами:
— Так, значит, вы тоже в некотором смысле наблюдали за мной?
Каприс решила отделаться полуправдой.
— Я удивляюсь, откуда вы узнали, что я в Лондоне, — сказала она, — я не видела вас перед отъездом.
— Я тоже вас не видел, но миссис Бил знала, что вы отправились в Лондон. Я подозревал, что вы намерены встретиться с вашим семейным адвокатом.
— Вы подозревали? — Она снова вспыхнула. — Ну, я и в самом деле встретилась с ним… и потом, у меня, собственно, не было возможности поговорить с ним как следует, когда я приехала из Австралии. Я считала, что, хотя бы вежливости ради, мне необходимо с ним встретиться.
— Конечно, — сухо согласился Уинтертон.
Каприс погасила недокуренную сигарету в пепельнице.
— Но что меня и в самом деле сбивает с толку, как вы узнали, когда именно я выехала из Лондона. — Она напряглась, потому что его темные глаза совершенно откровенно смеялись. — Полагаю, для одного дня что-то слишком много совпадений… Значит, вы видели меня сегодня утром?
Он улыбнулся:
— Видел. И следовал за вами на такси, пока вы загружали свой автомобиль, и поставил свою машину так близко от вашей, что удивительно, как это вы меня не заметили.
— Жаль, что не заметила. — Эти слова прозвучали так искренне, что Ричард и вовсе развеселился. — Я бы тогда не заблудилась в тумане!
— Я не думал, при тогдашнем положении дел, что вы примете мою помощь, если бы я вам ее предложил.
— Может быть, и не приняла бы, — гордо ответила девушка, но под воздействием еды и вина, тепла и уюта ее глубокого кожаного кресла она вдруг подумала, а почему бы ей было не принять с благодарностью его помощь. — У меня была своя собственная машина, — напомнила она, — я не бросила бы ее.
