комок, захотелось плакать.
— Галь, ты чего? — тихо спросил Игнат. — Ты что, плакать собралась?
Я не могла ответить и только покачала головой.
— Так, ну-ка выпей, — и он сунул мне в руки бокал и следил за тем, как я его опустошила.
— Полегчало?
Я кивнула. В горле по-прежнему стоял комок, я не могла ответить, но глаза высохли.
— Потанцуешь со мной? — Игнат стоял совсем близко.
— Здесь? — удивилась я.
— Конечно. У нас же свидание, в конце концов, а на свидании полагается танцевать, — и он, не ожидая моего ответа, взял меня за талию и собственническим жестом притянул к себе.
— Почему ты чуть не заплакала? — тихо и серьезно спросил Игнат, ведя меня под звуки мягкого блюза.
— Не знаю, — я отвела глаза. Стыдно было признаться, что я просто отвыкла от такого внимания и что меня настолько тронула его забота и внимание. Но Игнат выжидательно смотрел на меня, ожидая ответа.
— Я тебе так неприятен? Не хочешь этого всего? — помрачнел он.
— Нет, ну что ты! — я даже испугалась от того вывода, который он сделал. — Понимаешь, мне непривычно такое внимание. Мы с мужем… У нас давно нет таких романтических отношений. Да и в самом начале такого не было. И меня так тронуло всё это, и цветы твои, и вообще то, что ты помогаешь, что накатило и вот… — получилось как-то сбивчиво, но я наделась, что он уловил мою мысль.
— Понял, — кивнул Игнат. — И сделал вывод.
— И какой же? — и я вдруг осознала, что мне страшно. Стало страшно от того, что он может уйти из моей жизни, отказаться от меня, а найти кого-то менее проблемную и более сговорчивую.
— Что тебя нужно побольше баловать. А ты что подумала, дурочка моя? — ласково спросил он и щелкнул меня по носу. Увидев облегчение у меня на лице, которое я не смогла скрыть, широко улыбнулся. — И даже не думай, что избавишься от меня. Я тебя не отпущу, ты — моя.
Он так это просто сказал, что я сразу поверила. Не отпустит. А я и не хотела. Удивительно, как он успел проникнуть и въестся мне под кожу так, что, практически не зная его, он стал роднее мужа, которого я знала столько лет. Поправка: казалось, что знала. По факту же оказалось все ложью. Вся наша жизнь — сплошной обман.
— О чем задумалась? — ворвался в мои мысли Игнат.
— Думаю о тебе, — улыбнулась я. — О том, что ты мне стал роднее мужа, которого я знаю гораздо дольше тебя, а по факту он так и остался мне чужим.
— Ты знаешь, я даже рад всей ситуации, которая у вас с ним сложилась. Прости, если обидел, — он внимательно наблюдал за выражением моего лица. А я с ним была согласна.
— Если бы не измена твоего мужа, ты бы отказалась идти со мной на свидания, — объяснил он на мои вопросительно поднятые брови.
— Конечно, — кивнула я. — Хотя, несомненно, я обратила бы внимания на тебя все равно.
Раз уж у нас день откровений, то я решила погладить его самолюбие.
— Да, ты в любом случае не устояла бы перед моей харизмой, — самодовольно согласился Зверев. Иногда его все-таки хочется придушить.
А потом мы полулежали на подушках, ели фрукты с сыром, пили легкое вино и смотрели на море. И разговаривали. Обо всем. Игнат спрашивал меня про вепсов и почему именно они, я у него спрашивала про бизнес и его первый миллион.
— Миллиард, — поправил он меня.
А?
— Миллион у меня уже был, с детства. Отец позаботился. Так что у меня была стартовая площадка и оставалось заработать свой первый миллиард, — он с усмешкой наблюдал за моим ошарашенным лицом.
Нет, не буду больше ничего спрашивать про деньги.
— Расскажи, почему ты не доверяешь женщинам.
Зверев, в это время делая глоток, поперхнулся.
— Откуда такой вывод?
Я пожала плечами, задумчиво глядя на него.
— Ты весь такой классный, богатый, успешный до такой степени, что зубы сводит, и не женат. Значит, у тебя есть скелеты.
— У всех есть скелеты, — ответил Игнат, отвел глаза и стал смотреть на море.
Мы замолчали. И когда я уже перестала ждать его ответа, он заговорил.
— Я был тогда зеленый, двадцатилетний пацан. Самоуверенный по самое не могу. И думал, что я сам по себе — великая драгоценность. И однажды влюбился. Так сильно, что не мог ни есть, ни спать, грезил все время ею. Я встретил ее на одной из вечеринок. У меня сразу снесло крышу. Думал, что у нее тоже. У нас закрутился головокружительный роман. Я тогда забросил все: учебу, дела, которые уже тогда вел по настоянию отца, чтобы приобщаться к бизнесу. Мог думать только о ней. Я напоминал наркомана, у которого без дозы начиналась ломка, — он замолчал.
— А потом? — спросила я.
— А потом я застал ее с моим отцом, у него в кабинете. Под ним она извивалась так же, как и подо мной, и даже слова те же самые говорила, — равнодушно ответил он, но я видела, что это воспоминания до сих пор неприятны ему. — Оказалось, что я ей был нужен, чтобы подобраться именно к отцу. Этакий переходный этап. И вот тогда я сказал себе, что в моей спальне ни одна женщина больше ночевать не будет, только моя жена. Да, я менял их как перчатки. У меня в тот период вообще крышу сорвало, и я пытался доказать ей, что она мне не нужна, поэтому жил в режиме новый день — новая телка. Прости за грубость, — поморщился он. — Но тогда я был именно таким.
— А сейчас? — тихо спросила я.
— Сейчас? — он перевел взгляд с моря на меня. — А сейчас со мной женщина, которую я хочу видеть своей женой.
— Это предложение? — я решила все перевести в шутку. — Не боишься, что соглашусь?
— Я на это очень надеюсь, — ответил он и поцеловал меня. А я так растерялась, что не успела отпрянуть, настолько неожиданно это было для
