– Так в чем же дело?
– Поднимись в мою комнату и сразу же поймешь, – предложила Камила.
Она не стала ждать согласия Питера и начала подниматься первой. Ему ничего другого не оставалось. Питер уже знал, что пытаться заставить Камилу рассказать что-то бессмысленно. Приходилось подчиняться.
Бардак в спальне Камилы произвел на Питера сильное впечатление. Он сразу же понял, кто виновник беспорядка, и медленно закипал. На многое Питер мог закрыть глаза, понимая, как тяжело сейчас дочери, но ведь все имеет свои границы!
– Как ты думаешь, могу я тут отдохнуть? – язвительно поинтересовалась Камила, обводя рукой комнату. – Здесь уборки на несколько дней, а ведь я сейчас так устаю…
Питер понял, что от него требуется. Впервые он был согласен с Камилой: Эмми заслужила наказание. «Случайно» проливать сок или пересаливать суп – это одно, но портить вещи, мебель!.. Питер вышел в коридор. Ему ужасно не хотелось признавать правоту Камилы, которая с самого первого дня уверяла, будто Эмми делает все возможное и невозможное, чтобы выжить ее из дома.
Ей уже семь лет. Пора научиться нести ответственность за свои поступки и понять, что «хочу» и «надо» не всегда совпадают, сердито думал Питер.
Он постучал в комнату дочери.
– Войдите! – ангельским голоском отозвалась Эмми.
Питер тяжело вздохнул. Он уже представил, как дочь будет смотреть на него огромными голубыми глазами и невинно хлопать ресницами. Если бы ее глаза не были так похожи на глаза Мелани!
– Эмми, нам нужно серьезно поговорить! – начал Питер и осекся.
На месте его хорошенькой дочери сидело чудовище. Эмми явно перепробовала все из арсенала Камилы, и Питеру оставалось только удивляться, как из этих чудовищных сочетаний цветов у Камилы получается вполне приличный макияж. Но сегодня дочь решила поразить Питера не только боди-артом: девочка уверенно стояла на десятисантиметровой шпильке, несмотря на разницу в десяток размеров, в двух юбках, блузке, жилете, трех намотанных наподобие чалмы шарфах, шляпке с лентами – остального Питер просто не успел рассмотреть.
– Что это? – только и смог спросить он.
– Тебе нравится? – поинтересовалась Эмми.
Она принялась кружиться, и Питер всерьез разволновался из-за сумасшедших каблуков.
– Остановись, пожалуйста, – попросил он, – и объясни, зачем ты все это на себя надела.
– Ты же сам хотел, чтобы я вела себя как девочка! – обиженно заметила Эмми.
– Это не слишком похоже на нормальное платье. Если ты хотела вести себя как девочка, нужно было просто надеть любой из тех нарядов, что вы купили с Андреа.
– Я решила, что раз ты женишься на Камиле, то тебе больше нравится, как одевается она, а не Андреа. Вот я попробовала одеться и накраситься так же…
– По крайней мере, ты признаешься в погроме в спальне Камилы, – с тяжелым вздохом сказал Питер. – Ну зачем ты устроила этот маскарад?
– Я правда хотела быть похожей на Камилу!
– Эмми, не пытайся сделать из своего отца дурака! – раздраженно попросил Питер. – Ты прекрасно видишь, что Камила одевается… в своем определенном стиле. И уж точно не носит несколько шарфиков одновременно и на голове!
– А мне кажется, это красиво, – заметила девочка.
Сочетание цветов и правда было неплохим, и, если бы не все остальное, Питер смог бы оценить фантазию дочери.
– А макияж? – поинтересовался он.
Эмми задумчиво посмотрела на себя в зеркало.
– Ты прав, – сказала она. – С тенями я переборщила. Нужно поменьше зеленого.
– Вам, леди, до восемнадцати запрещаются любые тени! – отрезал Питер. – Как только мы закончим разговор, ты пойдешь в ванную и все смоешь.
– Хорошо, папочка. – Эмми с явным сожалением посмотрела в зеркало. Столько времени потрачено впустую!
– Дальше, – сказал Питер, собираясь с мыслями. – Кто вообще разрешал тебе брать вещи Камилы? Разве я не учил тебя, что брать чужое – плохо?
– А мама и Андреа разрешали мне смотреть их вещи и мерить! – обиженно сказала Эмми. – Значит, они не были чужими, а Камила чужая? Тогда почему она живет с нами?
Питер возвел глаза к потолку в поисках помощи. Но огненных букв послания о том, как совладать со строптивой дочерью, там не появилось, и пришлось полагаться на свои силы. Хуже всего было то, что логические построения Эмми были совершенно верны. Питер решил пойти легким путем.
– Ты прекрасно поняла, что я имел в виду, – устало сказал он. – Мама и Андреа разрешали брать тебе их вещи потому, что вы играли вместе и были друзьями. С Камилой ты ни разу не играла, не хочешь с ней дружить, почему ты решила, что имеешь право трогать ее вещи?
Эмми потупилась.
– Ты взяла вещь без спросу – это плохо, – продолжил Питер. – Надеюсь, это ты поняла?
Девочка кивнула.
– Дальше. Зачем ты устроила бардак в спальне Камилы? И кто теперь этот бедлам будет убирать?
– Я правда не хотела разбрасывать вещи! – принялась оправдываться Эмми. – Просто у Камилы столько всего интересного…
– И косметика у нее настолько интересная, что ты перемазала ею все стены! – возмутился Питер. – Наверное, теперь придется делать ремонт. А пока будет идти ремонт, мне придется уступить свою комнату Камиле, а самому спать на диване в гостиной. Спасибо тебе, Эмилия! Конечно, мне там будет гораздо удобнее, чем в своей кровати.
Ярко накрашенные губы Эмми задрожали, по щеке, размазывая грим, потекла слезинка. Она не предполагала, что, сделав плохо Камиле, сделает плохо и отцу. Эмми наивно надеялась показать будущей мачехе, что ее здесь не любят. Сделать все, чтобы Камиле захотелось уехать. А все обернулось по-другому.
– Папочка, я не хотела, – пролепетала Эмми.
– Я не знаю, чего ты хотела, – сказал Питер, устало садясь на кровать дочери. – В последнее время я все меньше понимаю тебя, Эмми. И мне это очень не нравится. Я никогда не думал, что моя дочь способна на такие низкие поступки.
Эмми всхлипывала и глотала слезы, непрерывным потоком льющиеся по щекам.
– Я не понимаю, что плохого тебе сделала Камила? Да, ты привязалась к Андреа, к Тиму. Но если бы все получилось так, как мы хотим, мама была бы с нами.
– Мама всегда с нами, – заикаясь от слез, пробормотала Эмми.
Питер тяжело вздохнул и притянул девочку к себе.
– Да, мама с нами, и, я уверен, сейчас она очень недовольна тобой. Мама ни за что не поступила бы так, как ты. Она бы постаралась сделать все, чтобы Камиле было удобно в нашем доме, чтобы ребенок чувствовал, что его здесь любят и ждут. Разве я не прав?
Эмми прижалась к отцу, стараясь не запачкать его косметикой, и задумалась. Как ни крути, отец прав. Эмми просто не могла представить мать нарочно проливающей вишневый сок на чью-то белую блузку или портящей чужую косметику.
