— Однако когда он вернулся, забыв нас обеих…
— Допрос окончен? — любезно спросила Натали. И когда Джеллис ничего не ответила и лишь посмотрела на нее, жестко добавила: — Он был мой. Когда он уехал, продал свои рестораны, порвал все связи со старыми друзьями, мне много времени пришлось потратить на то, чтобы разыскать его. Он бросил меня… а я никому этого не позволяю. Я должна была знать, почему он это сделал.
Джеллис могла это понять и попыталась представить себе, как она повела бы себя на месте Натали. «Но в любом случае я не стала бы обманывать».
— Я не стала бы лгать, — пробормотала она вслух.
— В самом деле? — недоверчиво переспросила Натали. — В таком случае вы еще большая дура, чем я думала о вас. Он женился на вас, повинуясь капризу, и уже сожалел об этом. Сахар никогда не был в его вкусе. Себастьен предпочитает пряности.
— И тогда, на тот случай, если он решит вернуться ко мне, вы использовали Дэвида, чтобы вбить между нами клин?
— Потому что Себастьен не помнил, что случилось. Не помнил, что собирался бросать вас ради меня. Мы должны были встретиться в Париже, и только по одной причине, о которой он знает лучше всего, он сначала поехал в Южную Америку.
Глядя на абсолютно непроницаемое лицо Себастьена, Джеллис не понимала, как она еще умудряется оставаться спокойной, хотя ей хотелось вышвырнуть Натали из дома и поговорить с Себастьеном с глазу на глаз.
— И тогда вы приехали взглянуть на меня. Интересно, что же у вас за нервы?
— Нервы? О, они у меня как канаты. У всех французов так. И несмотря на все, что он сделал, я хотела, чтобы он ко мне вернулся. Была готова простить его. И вот приехала, чтобы узнать, где он. Хотела узнать, не попросил ли он вас о разводе.
— Я вам не верю.
Натали с явным безразличием пожала плечами.
— Если бы он хотел развестись, он спросил бы меня об этом перед отъездом. А не прислал бы одну только записку. — Джеллис снова посмотрела на Себастьена, на его замкнутое лицо и пришла в отчаяние. «Но только не перед Натали. Я не позволю ей радоваться. И если Натали может так открыто врать про Дэвида, она может соврать про что угодно». — Если Себастьен по-прежнему любит вас, — с достоинством произнесла Джеллис, — тогда почему же он женился на мне?
Натали опять пожала плечами.
— Может, рикошетом. От злости. — Она бросила насмешливый взгляд на Себастьена и протяжно произнесла: — Он всегда был таким упрямцем. Если вобьет себе что-нибудь в голову, его ни за что не свернуть. Но он устал от вас, Джеллис, и в конце концов признался, что сделал ошибку. Он не должен был на вас жениться. И он по-прежнему любит меня. Рассказал, что попал в аварию, но ничего этого не помнит, — закончила она.
— Откуда ты узнала, что я здесь? — ровным голосом спросил ее Себастьен.
Натали поглядела на него и ехидно улыбнулась.
— После того, как ты приехал ко мне в Прованс, я следила за тобой. Это было так просто.
— А тот факт, что он приехал сюда, разве не говорит о его желаниях, мечтах? О том, что он хочет быть со мной, а не с вами?
— Нет. Может, он приехал, чтобы просить развода. Может, он это и сделал бы. А может, хотел обратиться в суд, потому что вы не справляетесь с его ребенком? — вкрадчиво спросила гостья. Джеллис предпочла не отвечать, и Натали продолжала: — А теперь он такой благородный. Младенец превратился в ребенка, и Себастьен чувствует своим долгом… остаться.
— Хочет остаться, — поправил ее Себастьен. Натали неприязненно покосилась на него.
— Ты же не любишь детей. Мне кажется, даже Джеллис поняла это, но она была в отчаянии, не так ли? Ей нужно было чем-нибудь удержать брак, поэтому она забеременела.
— В самом деле? — холодно произнес он.
— Да. — Повернувшись к Джеллис, Натали одарила ее злобной улыбкой. — Однако ничего из этого не вышло, Джеллис. По крайней мере, ненадолго. Ему скоро надоест разыгрывать из себя домоседа.
— С вами он поступил так же?
— Нет, — возразила Натали. — Потому что мы не играли. Вы никогда не интересовались, почему он не говорил вам обо мне? И о своей прошлой жизни? Я знала настоящего Себастьена. А вы получили всего лишь его тень.
— Вот как?
— Именно.
— В таком случае, если вам больше нечего сказать, — со спокойным достоинством произнесла Джеллис, — я хотела бы, чтобы вы ушли. И немедленно.
— Как вы жалки! Хотите мужчину, который в вас не нуждается.
— То же самое можно сказать и о вас. Все зависит от точки зрения, не так ли?
Натали еще раз снисходительно пожала плечами и взяла свое пальто и сумку со стула. Повернувшись к Себастьену, она смерила его долгим насмешливым взглядом.
— Когда тебе надоест менять пеленки, позвони мне. Может, я даже соглашусь принять тебя назад.
— Как ты добра.
Она безжалостно улыбнулась и с вызывающим видом погладила его по щеке.
В ответ Себастьен лишь холодно посмотрел на нее.
Никто не помог ей одеться, никто не проводил до двери. Но когда она дошла до порога, Себастьен окликнул ее:
— Натали! — Она остановилась и обернулась, а он ровным голосом сказал: — Больше не возвращайся, хорошо?
В ответ ему громко хлопнула входная дверь.
— Как она доберется до дома? — равнодушно спросила Джеллис.
— Ее на улице ждет такси.
Джеллис лишь пожала плечами и невидящим взором уставилась в пространство. Она не хотела знать подробности, однако они мысленно проносились у нее в голове. Она представляла Себастьена и Натали, как они обнимают друг друга. Или, обнаженные, занимаются любовью на широкой кровати.
— Нет, — прошептала она. — Нет. — Она вцепилась в каминную доску, чтобы не упасть, опустила голову на руки и закрыла глаза.
— Эта записка все еще у тебя? — тихо спросил Себастьен.
— Что?
— Записка. И принеси, пожалуйста, ручку и бумагу.
Ничего не понимая, судорожно вздохнув, Джеллис пошла и принесла ему то, что он просил.
Присев на подлокотник кресла, Себастьен прочитал записку, потом сложил ее и начал писать. Когда он закончил, то вручил оба листка Джеллис.
— По-твоему, это один и тот же почерк?
Невидяще глядя то на один, то на другой листок, Джеллис беспомощно пожала плечами.
— Не совсем. Но после аварии твой почерк мог измениться.
Себастьен по-прежнему хмурился и о чем-то думал. Он медленно покачал головой.
— Нет. Я думаю, это написала Натали. Кем бы я ни был раньше, не могу поверить, что мог послать тебе эту жестокую записку, сказать, что больше не вернусь. И не думаю, что мы с ней были любовниками, по крайней мере, когда я был уже женат.
«А что, если были?»
— И она мне не нравится. Меня не влечет к ней. Меня влечет к тебе, а вкусы, чаще всего, не меняются… Предположим, — осторожно начал он, — что я не оставил тебя. Если бы не эта записка и не Натали, которая все перевернула, как бы ты отнеслась к моему исчезновению?
