Стадо казалось довольно спокойным, но, когда одного из быков отгоняли прочь, началась ужасная суматоха. С диким мычанием разъяренный бык пытался вернуться к своим собратьям, и удержать его пастухам было очень нелегко. Девушки с интересом наблюдали за их работой, видя, сколько силы и ловкости требует она от мужчин.
Лошади, казалось, все понимали и готовы были в любой момент прийти на помощь всаднику, чтобы перехитрить очередного рогатого упрямца. В этом состязании человек и лошадь выходили победителями. Чувствовалось по всему, со скотом здесь обращались хорошо, что и стоило Регу Уинтону приличных денег, и хотя чек он выписал еще до завтрака, похоже, был этим весьма доволен.
После обеда мужчины уехали на дальние пастбища, однако ближе к вечеру Джоэл вернулся, чтобы отвезти Пейдж искупаться в лагуну – любимое место всей семьи. Поездка доставила ей немало удовольствия. Это было чудесное завершение долгого жаркого дня, если не считать одной мелочи. Вместо того чтобы отправиться на джипе или верхом, Джоэл уговорил Пейдж поехать на «Бони», его мощном новом мотоцикле, на котором он иногда объезжал стада.
Сперва это немного пугало Пейдж, что было вполне естественно, однако вскоре она обнаружила, что от души наслаждается скоростью и свободой. Она радостно смеялась, к удовольствию Джоэла, и заметно раскраснелась, как всегда, когда была счастлива или очень возбуждена. Но на обратном пути вмешалась судьба – одна из тех ее мелочей, что могут все изменить. На виду у всего семейства, любовавшегося ими с веранды, Джоэл переключил скорость и, нажав на газ, заложил крутой вираж. Педаль царапнула по дороге, глубоко врезаясь в грязь, и вдруг они покатились, покатились по склону, и мотоцикл летел следом с бешено крутящимися колесами. Пейдж ощутила резкий удар, и солнце огненной радугой взорвалось у нее в глазах.
Она пришла в себя первой, но была слишком ошеломлена и испугана, чтобы пошевелиться. Джоэл лежал навзничь, чуть поодаль. Его светловолосая голова уткнулась в обломок скалы, похожей на доисторическое чудовище.
– Джоэл? – окликнула она его, не помня себя от страха.
Ответа не было. Никакого!
По дороге пронесся джип и с визгом остановился у лежащего мотоцикла. Тай выскочил из машины, оттуда же, со злостью хлопнув дверцей, вылетела Трейси. Она сбежала по травянистому склону, во весь голос крича бледной Пейдж:
– Идиотка! Идиотка! Это все из-за тебя! – Кровь прилила к ее щекам, она казалась вне себя от ярости. – Лишь бы привлечь твое внимание! – бушевала она. – Ненавижу тебя! Лучше бы ты никогда не приезжала! – Синие глаза ее метали молнии, и Пейдж сделалось не по себе. Она со стоном поднесла руку к раскалывающейся голове.
Тай поспешил вниз, вслед за Трейси. Лицо его было мрачным и угрожающим, он изо всех сил пытался сдержать гнев.
– Трейси, закрой рот! И немедленно! Пейдж здесь по приглашению Сони, а Кумбала принадлежит мне. Пейдж – наша гостья, а Джоэл – просто осел. – Это было сказано так, что Трейси слегка оробела. Она отступила на шаг и замолчала, но лицо ее лучше всего говорило, что она думает по этому поводу. – С тобой все в порядке? – Тай смерил Пейдж ледяным взглядом.
– По-моему, да. – Дрогнувшим голосом отозвалась она. – Как Джоэл?
– Без сознания, – коротко отозвался Тай, ощупывая его руки и ноги. – Кости не сломаны, просто повезло. Это же надо было додуматься! – Он искоса взглянул на Пейдж: – Сиди здесь. Я отнесу Джоэла в машину и вернусь за тобой.
Трейси не произнесла больше ни слова и молча опустилась рядом с Джоэлом, не сводя глаз с его побледневшего лица, словно пытаясь отыскать там ответ на все тайны творения.
Так вот оно что, подумала Пейдж. Как ни странно, ее это даже не удивило. Она сидела неподвижно, с кривой полуулыбкой. Значит, вот она, тайна Трейси! Она любит Джоэла, Джоэл любит Пейдж, а Пейдж любит… нет, никого она не любит. Чувствуя подступающую волну дурноты, она поспешно опустила голову.
С куда большей легкостью, чем можно было подумать, Тай взвалил на плечо Джоэла и медленно понес его к джипу. Здесь он осторожно уложил его на заднее сиденье, и Трейси тут же устроилась рядом, подложив ему руку под голову и не сводя с его лица тревожного, напряженного взгляда.
Неудивительно, что Трейси с самого начала приняла ее в штыки! Если Джоэл был настолько ей небезразличен, как невыносимо было ей видеть, что он растрачивает всю нежность и любовь на другую женщину. К тому же на женщину, которая, как она инстинктивно понимала, отнюдь не разделяет его чувства. Пейдж почувствовала себя совершенно лишней.
Огненные ветры, несущие беды! Она сидела в высокой траве, а вокруг бушевал закат, окрашивая мир пурпуром и золотом. Она была на грани слез и слегка дрожала. Вернулся Тай, как-то странно глядя на нее, но она различила лишь гнев на его лице. Длинная тень упала на нее, и она рассеянно подняла на него огромные глаза, блестящие от непролитых слез.
– Не волнуйся за меня, Тай, – отрывисто сказала она.
– И она говорит мне это теперь! – в ярости пробормотал он, поднимая ее на руки.
Именно при этих словах тело ее отбросило наконец все притворство, все путы, наложенные разумом. Положив голову ему на грудь, слушая гулкие удары его сердца, она ощутила, как нисходит на нее благодатный покой.
– Ты так хочешь неприятностей? – спросила она чуть слышно, почти шепотом.
Он взглянул на ее нежное бледное лицо.
– Если этому суждено случиться, малышка, к чему прятаться? Я же говорил тебе, пора открыть глаза!
Засуха сжимала свою хватку, и по мере того как кончалась трава на пастбищах и пересыхали колодцы, перегонять скот становилось все сложнее. Перегреваясь на солнце, страдая от жажды, животные делались практически неуправляемыми. Люди тоже постоянно нервничали, теряли над собой контроль, ошибались – отсюда шли травмы, и порой довольно серьезные.
Каждое утро, словно пульсирующий алый шар, всходило солнце и замирало на небе в своем огненном великолепии. Пейдж всякий раз поражала эта картина. Не будь ситуация столь критической, она бы решила, что в пустыню стоило приехать хотя бы ради одних восходов и закатов. Но сейчас было плохо – раз десять за день маленькие смерчи рассыпались по равнине, вздымая высохшую траву и листья.
Множество речушек пересохли, природное равновесие нарушилось, и сперва рыбы, а затем и водные птицы устремились к крупным озерам; аисты, цапли, журавли и мириады пеликанов – все с шумом и криком пытались отстоять свои территориальные права.
А в ноябре начались бури. День за днем, ночь за ночью собирались огромные темно-лиловые облака, словно какие-то варварские замки, изнемогающие от серебристой россыпи дождя, который успевал высохнуть раньше, чем долетал до изнуренной зноем земли. Это было невыносимо. Все были напряжены до предела, Пейдж находила утешение в том, что стала активно помогать Соне по дому, она все труднее переносила жару. Тай уговаривал ее уехать к сестре в Аделаиду, но Соня упорно отказывалась. Сам Тай тоже устал, выглядел изможденным, смуглое лицо его сделалось совсем суровым.
