Глаза Джоэла превратились в две злые щелки.
— По-твоему, я должен забыть это все?
Кэтрин вскинула брови.
— Я полагаю, это совсем не сложно, раз имеет так мало значения для тебя.
— Черт возьми, Кэтрин, я же предупреждал тебя, чтобы ты не увлекалась мной! — Он резко вскочил на ноги, подошел к задней двери, распахнул ее и замер, вглядываясь в темноту, жадно вдыхая прохладный воздух.
Кэтрин наблюдала за ним. Прежде он ни разу не был столь откровенен.
— Да на что ты сердишься? Это же не твои, а мои проблемы, — хладнокровно сказала она. — Я не прошу у тебя взаимной любви.
Но как, как хочет она обрести ее!
Он повернул голову и заглянул в ее пылающие глаза.
— Кэтрин, какая глупость с твоей стороны — влюбиться в меня! И это после всего, что я тебе сказал!
— Я ничего не могла поделать. Как я уже говорила, люди не решают, влюбляться им или нет. Это происходит, и все. Вот и со мной произошло.
Джоэл покачал головой.
— Ты вынуждаешь меня сделать тебе больно.
— Я ни в чем тебя не виню. Это было понятно уже в ту минуту, когда я осознала, какие чувства испытываю к тебе. Не беспокойся, я готова пройти через все последствия.
Джоэл ударил по дверному косяку с такой силой, что Кэтрин чуть не подскочила.
— К дьяволу! Я-то не готов!
Понимает ли он, в какой степени выдал себя?
— Разве тебе тяжело причинять мне боль?
Голос Кэтрин дрогнул: слишком важен был для нее ответ.
— Тяжело, разумеется! — выкрикнул Джоэл.
Но для Кэтрин не могло быть никаких «разумеется». Джоэл так мало давал ей, что она была вынуждена собирать что-то по крохам.
Она печально улыбнулась в ответ.
— Значит, я не совсем безразлична тебе?
Он вскинул голову и прикрыл глаза, как бы впитывая смысл ее вопроса. Потом нахмурился.
— Ты вовсе не безразлична мне. Именно поэтому я нисколько не хотел бы тебя ранить, — признался он внезапно осипшим голосом.
Ее сердце перевернулось в груди. Если бы он только знал, как много значат для нее эти слова!
— Боюсь, такого исхода уже не избежать. Как бы ты ни поступил. Тебе решать, к чему мы придем. Насколько я понимаю, существуют две возможности: заканчивать сейчас или несколько позже.
Джоэл мрачно смотрел на нее. Он явно погрузился в раздумья. На мгновение Кэтрин показалось, что он вообще ничего не ответит. А когда он заговорил, то его слова прозвучали громом среди ясного неба.
— Есть и третий вариант, — произнес он. Было видно, что он пришел к решению. — Мы могли бы пожениться.
Пожениться? Этот вариант представлялся Кэтрин выходом лишь в самом крайнем случае — если бы она забеременела. Но им обоим хорошо известно, что речь о беременности не идет.
— Это же несерьезно! — выдохнула она. Джоэл пожал плечами.
— Почему же? Я всегда планировал когда-нибудь жениться.
Кэтрин тряхнула головой, чтобы вновь обрести ясность мыслей.
— Ты что, всерьез предлагаешь жениться на мне?
— А ты не хочешь стать моей женой? — парировал Джоэл. — Стать женой человека, которого полюбила?
Кэтрин задохнулась. Конечно же, она хочет стать его женой, но не таким же образом! Слишком уж причудливая логика.
— Ты же сам не хочешь на мне жениться. Ты меня не любишь, — дрожащим голосом возразила она.
— Ты мне дороже любой из моих знакомых женщин. У нас очень много общего. И чем больше я об этом задумываюсь, тем больше смысла вижу в том, чтобы мы поженились, — твердо сказал Джоэл.
Кэтрин несколько раз помотала головой и прижала ладонь ко лбу.
— Ты говоришь серьезно?
Он решительно кивнул.
— Как никогда.
— Ты же не веришь в любовь, — пробормотала Кэтрин в замешательстве.
— Чтобы жениться, мне не обязательно любить. Я тебе уже об этом говорил. Но я могу тебе обещать, что ты не пожалеешь, если станешь моей женой. Кэтрин, подумай сама: я буду свято соблюдать клятвы. Разве такой исход не разрешит все проблемы?
Он приблизился к ней, присел на корточки и взял ее похолодевшие руки в свои.
Она внимательно посмотрела ему в глаза и со страхом поняла: он говорит искренне. Он может принадлежать ей всю оставшуюся жизнь. И для этого ей стоит только сказать «да».
— Это же безумие, — прошептала она. Ответом ей была улыбка Джоэла, и опять ее сердце сжалось.
— Иногда безумие — единственный выход, — проговорил он.
Кэтрин облизала губы.
— Если я соглашусь, не жди, что я буду скрывать мои чувства. Это было бы выше моих сил. И до сих пор мне было непросто. Если я и стану твоей женой, то только потому, что люблю тебя, и ты это почувствуешь. Ты сможешь так жить?
— Смогу, пока ты не будешь стараться изменить положение, — ответил Джоэл так, словно определял контуры их будущих отношений. — Итак?
— Ты мне не дашь времени подумать?
— И сколько тебе нужно времени? Или через час ты будешь знать больше, чем сейчас? Тебе и так известно, хочешь ты за меня замуж или нет.
Увы, он прав. Напрасно она мешкает. Она дорога ему, в это можно верить. И когда-нибудь его чувства могут перерасти в любовь. Но стоит ли рисковать, ставить на карту свое будущее, не имея никаких гарантий? Хватит ли у нее духа?
Кэтрин глубоко вздохнула и — поверила.
— Да, Джоэл, я буду твоей женой.
Показалось ли ей, что в глазах Джоэла отразилось что-то похожее на облегчение? Мелькнуло и исчезло. Нет, наверное, разыгралось воображение. С чего бы ему радоваться, в конце концов?
— Обещаю, что ты об этом не пожалеешь, — повторил он, поднялся на ноги и прижал ее к себе.
На следующий день Кэтрин не раз представлялось, что она живет во сне. Она даже щипала себя, чтобы убедиться в том, что бодрствует. Все происходящее виделось ей нереальным даже тогда, когда Джоэл повел ее в престижный ювелирный магазин, где она выбрала обручальное кольцо — перстень с роскошным солитером[6]. Тем не менее сомневаться в намерениях Джоэла не приходилось, так как он настоял на одновременном приобретении свадебных лент.
И все же Кэтрин не оставляло ощущение, что она вот-вот проснется и сон останется всего лишь сном. Это чувство сохранялось у нее до утра субботы. Они с Джоэлом сидели за поздним завтраком в ее квартире, когда неожиданно позвонила ее мать.
— Кэтрин, любимая, я так рада за тебя! Я тебя прощаю за то, что ты держала меня в неведении, — объявила Люси Темплтон, едва услышав голос дочери.
— Мама, я не…
— Он красивый? Ты любишь его? Боже, что за глупый вопрос! Конечно, ты его любишь! Расскажи мне все-все о нем. Я умираю от любопытства, — тараторила Люси.
