Когда же наступил головокружительный взрыв, он прижался к ней лицом, уткнулся в ее шею. Кент пытался сдержаться, восстановить контроль, однако первобытный зов страсти был столь силен, что он позволил надвигающейся волне накрыть его с головой. Сэди крепче прижалась к нему и влетела вместе с ним в ослепительный водоворот наслаждения.
Она проснулась, когда на небе едва занималась заря. Кент еще спал, первые фиолетовые лучи рельефно высвечивали очертания идеально вылепленного рта, окруженного многодневной щетиной. Ей очень хотелось разбудить Кента, однако, учитывая их сексуальный марафон и его ночные кошмары, следовало дать отдых его бренному телу. Сэди поискала рубашку, обнаружив, в конце концов, где-то в ногах. Одному богу известно, где теперь ее «танга». Воздух еще хранил ночную прохладу, поэтому она быстро застегнула несколько пуговиц и вытащила из сумки альбом и коробку пастели, прихваченные из дома Лео. Уселась спиной к Кенту, глядя на дорогу. Раскрыв коробку пастели, она, словно одержимая, принялась набрасывать ускользающее совершенство раннего утра, когда затухающие краски ночи сменяются еще тусклыми и туманными оттенками дня.
Сэди настолько увлеклась процессом, что не заметила оказавшегося у нее за спиной Кента, пока тот не наклонился, нежно целуя ее в шею.
– Доброе утро. – Сэди вздохнула и протянула назад руку, обнимая его, тесно прижимаясь спиной к широкой груди. Его руки сомкнулись у нее на талии. – Доброе.
Кент заглянул в ее альбом, и рисунок немедленно приковал его внимание. Ей удалось передать очарование занимающейся зари, живые краски, а также поблекшее сияние гаснувших звезд. В ее манере было что-то от «Звездной ночи» Ван Еога и что-то исконно австралийское. Невероятное смешение очарования старого мира и современная резкость. Просто потрясающе.
– Сэди. – Он покачал головой. – Это восхитительно!
Она раскраснелась от комплимента.
– Это просто набросок.
– Нет, не просто. Это настоящее произведение искусства.
Сэди выдала кривую улыбку. Ей нравилось то, что она видела, однако в сознании засела постоянно повторяемая Лео мантра «ты недостаточно талантлива».
– Я не могла устоять. Когда проснулась и увидела это небо, просто не могла не передать его на бумаге.
Кент расслышал удивление в ее голосе.
– Это о многом говорит, не так ли?
– И о чем же?
– Ты – художник, Сэди Блисс. И какие бы чудеса ни творила на ниве журналистики, ты просто теряешь время. Ты была рождена именно для этого.
Она покачала головой и вернулась к рисунку.
– Нет, я недостаточно хороша.
– Кто тебе это сказал? Леонард Пинто?
Сэди пожала плечами:
– Он знает толк в живописи.
Кент почувствовал, как внутри разгорается иррациональная злость. Как только проклятому Пинто удалось до такой степени запудрить ей мозги!
– Леонард рисует женщин, выглядящих как мальчики. Думаю, его понимание искусства весьма субъективно. Кроме того, я почти уверен, он прекрасно знал, насколько ты талантлива, и не хотел отпускать от себя.
Сэди хотела бы не согласиться с его резкими словами, но разве она сегодня не пришла к подобному заключению? Испорченный ребенок в нем просто хотел вернуть любимую игрушку и готов был пойти на многое ради своей прихоти.
– Сэди, ты невероятно хороша и просто обязана этим заняться. Обязана, прежде всего, самой себе.
Сэди закрыла глаза, наслаждаясь шероховатыми ласками его мозолистых пальцев, колючими прикосновениями его щетины. Робкий лучик надежды загорался в ее душе. Искусство доставляло ей невероятное счастье и одновременно ввергало в бездну отчаяния. Удастся ли ей войти еще раз в ту реку? Она отбросила соблазнительные мысли, поддавшись все более и более разгоравшемуся чувственному призыву. О карьере она подумает потом, и уж точно не на крыше внедорожника наедине с мужчиной, будоражащим ее чувства.
– Думаю, Кент Нельсон, ты говоришь это, чтобы, цитирую, «забраться в мои штанишки».
Он рассмеялся, легонько прикусив нежную кожу ее плечика. Сэди откровенно поменяла тему, но ему нравился ее подход!
– Гм-гм-гм, это довольно затруднительно, поскольку я скинул их куда-то с крыши прошлой ночью.
Сэди улыбнулась, позволив себе раствориться в эротичном звучании его хриплого голоса, уносящего прочь от серьезных проблем.
– Кент Нельсон, ты намекаешь на то, что я не ношу белья?
Кент хмыкнул и погладил рукою ее бедро.
– Почему бы мне это не проверить?
Она закрыла глаза, он быстро подтвердил известную им обоим истину.
– М-м-м, – пробормотал он, исследуя бедра и продолжая ласкать языком шею. – Потрясающе.
Сэди закусила губу, когда он обхватил ее грудь.
– Ш-ш-ш, – велел Кент. – Ляг на спину и наслаждайся.
Как можно от этого отказаться.
Эвакуатор прибыл ровно в девять, вскоре они уже сидели в кабине древнего грузовика с весело болтающим аборигеном, благодушно не обращавшим внимания на пальцы Сэди, поглаживающие выпуклость на джинсах Кента, или руку Кента, забравшиеся под ее футболку под видом дружеского объятия.
Когда они доехали до Катерины, Сэди направилась в кафе поработать на компьютере, а Кент в автомастерскую. Но только после того, как завел ее в ближайший туалет в гараже, прижал к стене и зацеловал до бесчувствия, грозя грядущими карами за мучения, которым она подвергала его по дороге. Что в значительной степени затруднило ей работу над текстом для Табиты. Вместо этого Сэди занялась очерком, описывающим последнюю пару дней с Кентом. Слова, словно штрихи пастелью, лились смело и свободно, и она совсем позабыла о времени, когда в поле ее зрения появилась поношенная пара мужских джинсов.
Сэди подняла голову. Кент ей улыбнулся:
– Я окликал тебя несколько раз. Работа идет?
– Думаю, Табита будет счастлива, – солгала она, стараясь не выглядеть виноватой. – Машина готова?
– А ты успела перекусить?
– Три капучино, маффин и бургер.
Кент рассмеялся, подметив в ее глазах задорные искорки.
– Прекрасно. Я закажу что-нибудь на дорожку, а потом можно перебраться в машину.
Через пятнадцать минут они уже ехали в сторону Дарвина.
– Давай играть в «я обнаружил»! – воскликнула Сэди, открывая пакет «Твистиз».
Кент окинул ее быстрым взглядом и вновь сосредоточился на дороге.
– Думаешь, тот факт, что мы трахались всю ночь как кролики, позволит тебе из меня веревки вить?
