Мы приблизились к арке и проплыли под ней. Пол плыл впереди и первым достиг второй арки, которая располагалась в скале.
— Поплывем? — спросил Пол, стряхивая воду с мокрых волос.
— Я лучше осталась бы здесь, — с опаской сказала я, подтягиваясь к выступу скалы, который Пол заметил раньше. Выступ был выровнен до гладкости волнами, и бесконечный прилив, казалось, отполировал его до блеска.
— А я поплыву и посмотрю еще раз, — сказал Пол и исчез в отверстии.
Прямые лучи солнца падали на скалу, нагревая ее гладкую поверхность. Казалось, я на каком-то маленьком пляже, принадлежащем частному владельцу. Я легла на спину, подложив под голову руки, и стала смотреть в небо, нежно-голубое, будто выцветшее за день.
Пол, казалось, уплыл уже давным-давно. Я уже начала беспокоиться, когда услышала плеск, и через мгновение он взобрался на выступ и растянулся рядом со мной.
Он провел рукой по лицу и стряхнул воду:
— Я проплыл через грот. Это поразительное зрелище. Все цвета радуги, как будто внутри опала. Я хотел бы, чтобы ты тоже это увидела.
Я покачала головой:
— Даже в лодке это было достаточно страшным. Я боюсь проплыть весь этот путь под скалой.
Он дотронулся пальцем до моей щеки и наклонился ко мне:
— Бедная маленькая Стейси! Так много страшного вокруг!
Я вздрогнула от этого прикосновения, подтянула ноги и села, прижавшись спиной к скале.
Он продолжал лежать рядом, и рука, которой он ласкал мою щеку, передвинулась теперь, чтобы отвести с моего лба прядь волос.
— Твои волосы как влажный шелк. Я раньше никогда не видел никого с такими длинными волосами такого рыжего цвета. Ты можешь почти что сидеть на них.
Я посмотрела в сторону, и мой голос прозвучал почти неслышно:
— Почти.
Палящая жара к вечеру смягчилась, но солнце все же продолжало согревать нас своими лучами. Наши тела и купальные костюмы высохли, пока мы сидели под защитой утеса, совершенно скрытые от какой-либо проходящей лодки. Арка над нами бросала темно-синие тени на золотистую воду.
Рука Пола соскользнула с моих волос к плечу, и медленно, нежно он откинул меня назад, пока я не оказалась снова лежащей на спине, а он склонился надо мной. Потом сказал взволнованно:
— Ты знаешь, что я люблю тебя целиком и полностью. Единственное, о чем я прошу, — чтобы ты когда-нибудь полюбила меня в ответ.
Долгое время мы смотрели в глаза друг друга, затем я произнесла задыхаясь, будто от быстрого бега:
— Я люблю тебя, Пол. Я боялась признаться в этом. Я не хотела снова вернуться к жизни, но сопротивляться бесполезно. Я не могу бороться с тобой. Я люблю тебя.
Он крепче сжал меня в объятиях и прижался губами к моим губам. Я сдалась, отвечая на его поцелуй.
Солнце опустилось на небосклоне, тени на воде стали длиннее, и лишь тогда мы покинули скалу.
Пол взял мою руку и прижал ее к губам:
— Ты скоро выйдешь за меня замуж, моя дорогая! Нет никаких причин откладывать это. — Он улыбнулся мне. Взгляд его был глубоким и теплым. — Знаешь, отец будет в восторге!
— Твой отец? — Я похолодела. — Но он ведь хотел, чтобы ты и Леда… Пол, а как же Леда? Ее это сильно ранит? Мы ее сильно раним?
На мгновение Пол замер и промолчал.
— Надеюсь, что нет. Мы никогда ничего особенного не испытывали друг к другу. Мы были только друзьями. Мы были связаны с детства нашими семьями, вот и все. Она очень разумный человек. Я скажу ей первой, до всех остальных.
— До твоего отца. Пожалуйста, скажи сначала Леде.
— Если ты так хочешь. Мы будем на Родосе завтра или послезавтра. Я скажу Леде, а потом — всему миру, любимая, если только мы не захотим держать это в тайне.
Мы снова поцеловались. Наконец Пол отпустил меня, внезапно сказав:
— Пора идти. Скоро вернется яхта, а мы еще должны доплыть до причала. — Он встал, помог мне подняться на ноги и повернулся, чтобы взглянуть на горизонт. — Интересно, не «Океанис» ли там? Вон там, у другого острова?
Я прижалась к нему, и он обхватил меня рукой, притянув к себе:
— Видишь, любимая? Силы цивилизации направляются сюда, чтобы найти нас.
К тому времени, как мы медленно доплыли до причала, временами отдыхая и лежа на воде, белая точка на горизонте стала более различимой, а к моменту, когда мы обсохли и оделись, Пол мог уже с уверенностью сказать, что подходящее судно действительно «Океанис».
Мы сидели бок о бок на причале и ждали яхту. Пол обнимал меня за талию, а я его. Мы беседовали, как это обычно делают влюбленные, о нас. Фразы начинались словами: «Когда ты впервые понял?» или «Что тебя убедило?»
Пол сказал:
— Я уже говорил тебе, что никогда до сих пор не был в полном смысле этого слова влюблен в кого-нибудь. Это абсолютная правда, Стейси. Я знаю это по глубине и силе чувства, которое испытываю к тебе. Но ведь ты любила Алексиса. Я ревную, я хотел бы, чтобы ты никогда не принадлежала никому, кроме меня. Но я не могу просить тебя забыть о нем. Только люби меня сильнее.
Я повернулась и взглянула на него:
— Я буду любить тебя всегда.
Он протянул руку, чтобы убрать пряди волос с моего лица. По мере того как становилось прохладнее, с моря поднялся ветер.
— И ты больше не путаешь меня с Алексисом?
— Это было бы невозможно. Ты — это ты. Я всегда буду помнить Алексиса, потому что мы любили друг друга и были счастливы. — Я заметила, как черные брови Пола нахмурились, и торопливо добавила: — Но все, что я питала к нему, ушло в прошлое. Теперь это кажется мне сном — чем-то, что происходило со мной, когда я была очень молода.
Его лицо смягчилось. Он сказал ласково, шутя:
— А теперь ты стала очень старой.
Я покачала головой:
— Я просто изменилась.
— Да. — Он взял мое лицо в свои руки и погрузил глубокий взгляд в мои глаза. — Ты женщина, Стейси, для меня самая прекрасная женщина в мире и самая совершенная. Я никогда не забуду сегодняшний день. Помнишь, когда я вернулся в грот, то сказал, что как будто погрузился в сердце опала? Любить тебя — то же самое. Это огонь, и тайна, и чудо!
Так мы говорили, находя новые черты друг в друге, становясь с каждой мыслью и идеей, которыми обменивались, все ближе и ближе. Наконец Пол поднял руку:
— Яхта подходит! — Он крепче сжал мою талию. — Я не моту отдавать тебя другим людям, не могу делить тебя с кем-то. Мне будет трудно стоять в стороне и изображать просто друга, когда все, чего я хочу, — это чтобы ты была моей и я мог любить, любить тебя!
Очень скоро мы подплыли к яхте и поднялись на ее борт. Василис ждал нас, улыбаясь загадочной улыбкой, и сказал:
