– А теперь – в кондитерскую! – бодро скомандовала сестра и понеслась по улице наподобие боевой торпеды.
Раина еле поспевала за ней, искренне надеясь, что кондитерская явится конечным пунктом в их сегодняшней пробежке…
Расположившись за столиком, молодые женщины заказали холодный чай и пирожные. Ожидая, когда принесут заказ, Раина как бы невзначай поинтересовалась:
– Что слышно о Теине? Он еще в Италии?
– Да, но Дуайт ожидает его возвращения со дня на день. – Мириам вдруг пристально посмотрела на сестру и сказала: – Ты можешь, конечно, ответить, что это не мое дело, но все же я рискну спросить. Что, черт возьми, происходит между тобой и Бекинфилдом? Вы только и делаете, что задаете вопросы друг о друге, вместо того чтобы взять и поговорить напрямую!
– Теин спрашивал обо мне? – Раина насторожилась. – Когда?
– Да каждый раз, когда звонит Дуайту. «Приятель, передай трубку жене… Здравствуй Мириам, как дела? А у Раины? А Раина? Она – тоже?»
Сестра так похоже сымитировала интонации Теина, что Раина невольно рассмеялась.
– Не понимаю я тебя, – задумчиво произнесла Мириам, глядя на радостно засиявшие от полученной новости глаза сестры. – По мне, если тебе нравится мужчина, нечего медлить. Просто подойди к нему и скажи: «Эй, парень, мне кажется, вдвоем нам будет намного веселее». Бери пример с меня и Дуайта.
– Не знаю, все слишком сложно, чтобы поступать просто, – произнесла Раина и вспомнила Анну. Для нее тоже все было не просто…
– Какой позор! Моя жена – герцогская шлюха, подстилка! – Уильям выплюнул обвинение ей в лицо, не скрывая злобной ярости. – А я-то думал, почему это нас пригласили во дворец? Чем мы обязаны подобной чести? Да тем, что у меня на голове – рога!
Анна, прижавшись к стене, с ужасом взирала на него. Она не пыталась оправдываться, понимая, что муж все равно не поверит ни единому ее слову после того, что случилось. Женщина закрыла глаза и перестала слушать оскорбления, уносясь мыслями во вчерашний день, когда Джулиано крепко держал ее в своих объятиях…
– О, Джулиано, как я рада, что ты здесь, – произнесла Анна, принимая его приглашение на танец. Ее маленькая рука казалась особенно миниатюрной, лежа на его ладони.
– Я тоже рад тебе, мона Анна. Для меня большая честь видеть тебя на моем празднике. – Он не сводил с нее влюбленного взора.
– Это не твой праздник, Джулиано, это праздник будущего герцога Биеллы. – Молодая женщина весело рассмеялась его шутке, но он был серьезен.
– Неужели ты еще не поняла, мой златокудрый ангел? Я и есть тот, о ком ты только что сказала. – Заметив ее недоумение, Джулиано добавил: – Оглянись, разве ты не видишь, что мы танцуем одни, а все с почтением глядят на нас. Первый танец – моя привилегия, мое право. Взгляни на этих изнеженных красавиц. – Он указал на ослепительных аристократок, стоящих у стены. – Любая из них готова растерзать тебя только за то, что ты рядом со мной, но они будут улыбаться и кланяться тебе, если такова будет моя воля. Я их господин, они мои подданные. Это власть, Анна, и я предлагаю тебе разделить ее со мной…
– …Я запру тебя в монастыре, сгною тебя в келье, распутница! Твой отец виноват во всем. Он дал тебе образование, научил читать и писать. Растлил твою душу. А я-то, глупец, радовался! Думал, грамотная жена – верная помощница в торговле. Так ты мне помогла? Опозорила! Опозорила! – Уильям бесновался, разбрызгивая слюну, словно ядовитый гад.
Дверь в комнату с грохотом распахнулась, на пороге появился Джулиано. Грозный и прекрасный, он смотрел на Анну, словно Уильяма не было здесь и в помине.
При виде него торговец словно бы уменьшился в росте, сжался и залепетал:
– Ваша милость, это такая честь для нас…
Анна поморщилась, ей было неприятно подобное подобострастие мужа, особенно после только что сказанных им слов.
– Вон! – приказал Джулиано, и тот, не посмев ослушаться, скрылся за дверью.
Женщина печально вздохнула и посмотрела в окно. За ним простирался великолепный пейзаж: величественный собор, прекрасные дворцы, парки. И над всем этим раскинулась бескрайняя синь неба. Анна показала рукой на город и произнесла:
– Вся Биелла готова исполнить твой малейший приказ, предупредить любое твое желание. Что тебе еще надо?
– Тебя! – выкрикнул Джулиано, будучи не в силах скрывать овладевшие им чувства. – Я не хочу прятаться, как вор, чтобы иметь возможность хоть изредка любоваться тобой. Почему мне нельзя каждое утро просыпаться и ощущать рядом тепло твоего тела? Ответь!
Анна долго молчала, а когда заговорила, то он услышал муку в ее голосе:
– Скоро я уеду, и твоя пытка окончится. Наступит осень, с деревьев опадет листва, а в твоем сердце поселится другая. Ей ты будешь посвящать свои стихи, под ее окнами всю ночь будет звучать прекрасная музыка…
– Грустная история. – Доктор Аткинсон снял очки и протер их носовым платком. Он всегда так поступал, когда хотел скрыть волнение. – Так, значит, Джулиано Галлезе больше никогда не встречал Анну Моррелл после того, как они расстались?
– Никогда. – Раина печально покачала головой. – Он постарался уничтожить все свидетельства ее недолгого пребывания в Биелле. За исключением нескольких писем и «Исповеди» Анны, ничто не говорит о том, что эта история вообще имела место в его жизни. Хотя, – лицо Раины осветилось мягкой улыбкой, – известный поэт того времени Луиджи Фескара, ставший свидетелем последних часов жизни герцога, умершего на поле битвы, оставил нам такие строки:
Геройски жил, геройски умирал:
Он смерть свою нашел на поле брани.
Не одного он стона не издал,
Лишь прошептал: «Не говорите Анне…»
– А что сама Анна? – Доктор Аткинсон бережно взял в руки дневник. – Ее судьба теряется во мраке веков?
– Нет. Как ни странно, о ней мне удалось узнать гораздо больше, нежели о ее знаменитом возлюбленном. Анна Моррелл благополучно вернулась в Англию, чего нельзя сказать о ее муже. Он умер от ветряной оспы, которую подхватил где-то в пути, так и не ступив на родной берег. Овдовев, Анна приняла это за знак свыше и удалилась в Кинстонскую обитель, где и скончалась в возрасте восьмидесяти четырех лет под именем сестры Шарлотты. Судя по дате, Анна Моррелл написала свою «Исповедь» накануне пострига, очевидно желая таким образом подвести черту под своей жизнью в миру. Сама обитель, как всем хорошо известно, была разрушена в годы Реформации, но ее библиотека уцелела. Я сделала запрос, и вот что мне прислали.
Раина протянула ученому лист бумаги.
– Что это?
– За годы пребывания в монастыре Анна сумела своей добротой и кротостью снискать себе славу святой, хотя ее и не канонизировали. Здесь описание последних часов жизни сестры Шарлотты, сделанное одной из послушниц.
