Сибил сказала это без тени зависти, так искренне, что я покраснела от стыда. Я пренебрежительно относилась к этой девушке, поддавшись мнению нелюбящих ее людей. А она была удивительно кротким, простодушным и добрым созданием. Это Вэнс превратил ее во всеобщее посмешище.
Пока я одевалась, Сибил подготовила для меня парик. Это было великолепное сооружение начала девятнадцатого века с лентами, вышитыми бриллиантами.
Помогая мне, Сибил болтала без умолку, разговор постоянно вращался вокруг Вэнса. Она вызывала у меня жалость своей страстной безответной любовью. Внезапно я прислушалась к журчанию ее голоса:
— Люди такие бессердечные, вечно возводят напраслину. Вот и семью Эшмор это коснулось, особенно Вэнса. Несчастный случай на охоте дал повод для бесконечных пересудов. Правду никто не хочет знать — лучше злословить. Я была свидетелем, но мои показания никого не интересуют.
— Ты хочешь сказать, что была с ними, когда это произошло?
— Нет, не совсем. — Сибил помедлила, опустив глаза. — В тот день я выгуливала собак в роще. Я случайно узнала, что Вэнс собирается на охоту. Собак нужно часто выгуливать… — Она запнулась, виновато моргая глазами. Сибил пыталась сама себя убедить в том, что роща — идеальное место не только для охоты, но и для выгула собак. — Вдруг я услышала выстрел и крик. Естественно, я помчалась на помощь и вскоре наткнулась на Эрика. Он лежал поперек ствола поваленного дерева, заросшего мхом и кустарником. Видимо, он споткнулся и упал. Ружье якобы выстрелило, Эрик был тяжело ранен. Ему было так плохо, что он и не думал в тот момент скрывать правду: ружье выстрелило случайно во время падения. Я долго искала Вэнса, он был в другом конце рощи. Мы вместе притащили Эрика домой, и он сразу начал выдумывать новые версии случившегося. Я имею в виду его намеки на то, что Вэнс якобы выстрелил в него в упор. — Помолчав, Сибил добавила: — Знаете, Эстер, вам это покажется странным, но Эрик и я во многом очень похожи.
— Ты говоришь глупости, — оживилась я. Новость, которую я только что услышала, потрясла меня и наполнила сердце тихой надеждой. — И в чем же сходство? Вы абсолютно разные. Ты всю себя отдаешь без остатка, а Эрик прячется в скорлупе и живет сплетнями.
Совиные глаза Сибил через толстые стекла очков вдруг глянули на меня мудрым, все понимающим взглядом.
— Мы оба, каждый в своем роде, инвалиды. Травма Эрика разрушила все его планы, надежды. Как мужчина он оказался лишен всех радостей полноценной жизни с победами и достижениями. Я обездолена и не могу получить то, что делает женщину счастливой. Вы думаете, я не знаю, что сказал этот ужасный Лакруа после моего ухода. О, не надо расстраиваться, Эстер. Не все люди жестоки, но я по глазам вижу, что они думают: «Бедняжка Сибил, она никогда не найдет себе мужа с таким лицом и такой фигурой». Самое печальное, что именно об этом я страстно мечтаю: семья, дети, защищенность. Я чувствую себя обкраденной, лишенной того, ради чего стоит жить: — Она тяжело вздохнула. — Конечно, Вэнс для меня недосягаем. Он из кожи вон лезет, одаривая меня своей добротой и вниманием. Но это тоже причиняет мне боль.
— Сибил, так нельзя, — размышляла я вслух. — Твоя одержимость Вэнсом не дает тебе увидеть привязанность Эрика.
— Что вы имеете в виду? — поразилась девушка.
— Твоя жизнь проходит в напрасных мечтаниях. А ты могла бы стать хорошей женой не Вэнсу, а Эрику, и, возможно, со временем он избавился бы от хандры и злобы.
— С чего вы взяли, что я ему не безразлична? — покраснев, спросила она.
— Со стороны виднее, — улыбнулась я. — Если бы ты видела, как он смотрит на тебя! Тут нельзя ошибиться. А потом, ты разве не заметила, что он становится мягче и старается быть более сдержанным на язык, когда ты рядом.
— Может быть, но он никогда ничего не говорил… — начала она.
— А ты понимаешь, что мужчине-инвалиду трудно решиться на серьезные отношения без встречной инициативы?
Сибил погрузилась в размышления, на ее щеках проступил слабый румянец.
— Не трать жизнь на бесполезные сожаления. У тебя столько сил, энергии, талантов. Став женой Эрика, ты обретешь смысл жизни. Да, я знаю, твои чувства к нему будут иными, не похожими на твою любовь к Вэнсу. Но я точно знаю: ты дорога Эрику и со временем сама полюбишь его.
— Вы говорите как старая мудрая женщина, — с трудом улыбнулась Сибил. — Мне так хочется вам верить. Как хорошо, что вы поговорили со мной, многое для меня прояснилось. Я поняла, что часто вела себя как глупая школьница. И любовь моя к Вэнсу какая-то незрелая. Я не была бы с ним счастлива: он для меня вечная загадка. Можно сказать, я его боготворю. — Она вздохнула. — Когда облекаешь мысли в слова, многое звучит как глупость. Хорошо, что мы все обсудили. — Она стыдливо взглянула на меня. — Если честно, вы единственная, с кем я смогла быть откровенной. Любой другой человек выслушал бы меня, сочувственно кивая, а потом хихикал бы у меня за спиной. Ну вот, опять я становлюсь угрюмой и подозрительной, — засмеялась она.
Постепенно гардеробная стала заполняться веселыми девушками, которые чудесным образом перевоплощались в прекрасных дам прошлого.
Высокая элегантная девушка в великолепном платье со стоячим воротником, обшитым жемчугом, перевоплотилась в Елизавету I. Загадочная Жорж Санд в белых лосинах и касторовой шляпе томно смотрелась в зеркало. Мария-Антуанетта кружилась в платье с кринолином, в ее высоком парике угнездился настоящий кораблик с парусами.
Сибил была в ударе: малейший беспорядок устранялся молниеносно. Она все держала под контролем. Пробегая мимо меня, девушка спросила:
— Почему бы вам не зайти к Эверил? Ей было бы приятно увидеть вас в этом великолепном наряде.
Я стояла в нерешительности. Вряд ли Эверил, увидев меня, испытает что-либо, помимо раздражения.
— Она порадуется, что все идет по плану, без сбоев. Я знаю, она не хотела подвести миссис Эшмор, — спокойно сказала Сибил и взглянула на меня с такой теплотой, что я перестала копаться в своей душе.
Удивительно, эта чистая душа не знала мук ревности и зависти, ей трудно было представить, как разрушительно воздействуют эти напасти на других людей. Сибил, не догадываясь об истинных переживаниях Эверил, мягко подтолкнула меня к двери.
Эверил сидела спиной ко мне в огромном кресле, ее больная нога покоилась на табурете. Моя сестричка была явно раздосадована шумом и суетой в доме. Она взглянула на меня через плечо. Ее глаза недобро сверкнули, и я тут же пожалела о своем визите.
— Подойди ближе, мне плохо видно, — раздраженно потребовала она. — Зачем ты явилась ко мне в этом пышном убранстве? Рассчитывала сорвать аплодисменты? Ты своего добилась — можешь гордиться собой!
