— Я ходила в Тролльхауген и в Фантофт, потом гуляла по городу, осматривала старый Берген, — ответила она. — Так удачно, что ты позволил мне воспользоваться твоей машиной.
— Оказалось, что я вполне нормально могу ездить вместе с отцом. Что-то не так? — добавил он. — Ты вроде бы стала… рассеянной.
«Подавленной» было бы ближе к истине, подумала Кирстен и решила сразу покончить с неприятным.
— Пока я гуляла по городу, я пришла к некоторым выводам, — проговорила она, не глядя на него. — По-моему, пора прекратить наши отношения.
— Только и всего? — Голос прозвучал спокойно, но отнюдь не мягко. — Вроде бы утром не возникало никаких сомнений?
— Утром я не могла трезво мыслить, — призналась она. — Это дом твоего отца, и я злоупотребляю его гостеприимством.
Они прошли в холл. Терье остановился и окинул Кирстен взглядом, словно ломая ее защитную броню.
— Это и мой дом.
— Так не должно быть, — не сдавалась она. — Не должно быть, если ты хочешь вести холостяцкую жизнь.
— Ты хочешь сказать, что, если бы у меня была своя квартира, ты бы с удовольствием продолжала наш союз?
— Раньше ты использовал слово «связь». — Кирстен попыталась сделать вид, что ей уже все надоело до чертиков. — Да, полагаю, это могло бы что-то изменить.
— Только могло бы?
— Могло бы, — не стала она упираться. — Но ты же не намерен что-то менять.
— Терье! — Лейф вышел из гостиной и остановился в нескольких шагах от них. Первый раз в присутствии Кирстен он обратился к сыну по-норвежски. И когда она слушала четкую речь и следила заменяющимся выражением лица сына, у нее возникло внезапное предчувствие беды.
Терье быстро кивнул и вошел в гостиную, закрыв за собой дверь. Кирстен неуверенно взглянула на Лейфа, надеясь вопреки себе, что инстинкт обманул ее.
— Руне заболел? — спросила она, не в состоянии придумать, что еще сказать.
— Не заболел, но очень озабочен, — подбирая слова, ответил Лейф. — Он слышал, как вы и Терье прошлой ночью поднялись по лестнице, и знает, что вы вместе провели время до утра.
Кирстен закусила губу, чувствуя, как кровь бросилась ей в лицо.
— Простите, — хрипло пробормотала она. — Так… случилось.
— Так часто случается, — без осуждения заметил он. — Я с первой минуты, когда вы вдвоем пришли ко мне в кабинет, обратил внимание, что вас влечет друг к другу.
Она долго без слов смотрела на него, не в силах поверить в то, что услышала.
— И вы не… осуждаете?
— Вы оба в таком возрасте, когда подобные решения полностью ваше личное дело, — слабо улыбнулся он.
— Это ваш дом.
Лейф пожал плечами.
— Два года назад, когда умерла жена, лишь в своих личных интересах я попросил Терье снова переехать ко мне. Мне хотелось, чтобы он был рядом со мной. Но я не допускал и мысли, что переезд должен как-то его ограничивать, заставить поменять образ жизни. Когда вы здесь в одном с ним доме и, очевидно, питаете к нему те же чувства, что он к вам, случившееся было неизбежным. Единственное, что я могу просить у вас обоих, — это быть немного скромнее. У Руне для его возраста прекрасный слух, а спит он очень чутко.
— Простите, — повторила Кирстен. — Я правда, Лейф, чувствую себя очень виноватой. Такие вещи для меня непривычны.
― Я и не думаю, что они для вас привычны, — возразил он. В голубых глазах, так похожих на глаза Терье, застыло непонятное ей выражение. — И это позволяет мне верить, что ваши чувства к моему сыну, наверно, больше, чем просто физическое влечение. Я прав?
Она могла дать лишь один ответ, не разрушив последние крупицы самоуважения, еще сохранившиеся в ней. Если бы вопрос повторил сам Терье, она бы примирилась с тем, что есть.
— Может быть, — тихо произнесла Кирстен.
— Настолько больше, что вы могли бы подумать о браке?
От потрясения у нее перехватило дыхание. Несколько секунд она стояла, вытаращив на Лейфа глаза, не в силах выдавить из себя ни слова. Наконец спазм отпустил.
— О чем вы говорите? — выдохнула она. — Даже вопроса не…
— Руне весь день думал и пришел к такому заключению, — перебил ее Лейф, — ваш дедушка был порядочным человеком и женился на его сестре, чтобы окончательно не опозорить ее. Поэтому Терье должен совершить такой же поступок, чтобы сохранить семейную честь.
— Но это же смешно! — У Кирстен все смешалось в голове.
— Смешно или нет, но именно этого Руне потребует от Терье.
— Совсем не похоже, чтобы Терье согласился! — Нервный смешок выдавал переполнявшую ее горечь.
— Если Терье согласится, готовы ли вы сделать тоже самое?
— Такой вопрос даже не вставал, — в отчаянии проговорила она. — Эта идея нелепа! Терье убедит Руне в абсурдности его намерения.
— Если отец что-то решил, его нелегко отговорить, — сухо заметил Лейф. — Вы и сами уже столкнулись с этим.
— А что думаете вы? — спросила Кирстен. — Уверена, что вы тоже не согласны с ним.
— Он старый человек, ему мало осталось жить. Мне важен его покой, — объяснил Лейф. — И надеюсь, Терье тоже. Вы приехали сюда, чтобы добиться объединения семьи. Есть ли для этого лучший способ?
— Я бы хотела пойти в свою комнату, — неуверенно проговорила она. — У меня это не укладывается в голове.
— Но подумайте над моим предложением, — настойчиво посоветовал Лейф.
Поднимаясь по лестнице, она слышала голоса в гостиной. Говорили на повышенных тонах. Не стоит ломать голову, что будет дальше, вяло убеждала себя Кирстен: Терье, очевидно, все устроит сам. Его, естественно, тоже возмутило неожиданное решение Руне. Ведь, в конце концов, свадьба под дулом пистолета — это пережиток средневековья. Кирстен лежала на кровати, уставясь невидящими глазами в потолок. Немного спустя раздался стук в дверь, которая открылась раньше, чем она успела ответить. Вошел Терье и закрыл за собой дверь. Все ее существо разом отреагировало на его появление. — Нам надо поговорить, — предложил он.
— О чем говорить? — Кирстен села, заставив себя казаться спокойной. — Думаю, что вы сказали деду то же самое, что я сказала вашему отцу.
Она предвидела ответ и ждала его, а ответа все не было, и сердце болезненно заныло в груди. Терье стоял, глубоко засунув руки в карманы брюк, выражение лица его было мрачным, натянутым. Очевидно, он тоже боролся с собой.
— Насколько я понимаю, отец уже объяснил вам, чего Руне ждет от нас, — наконец проговорил он. — Как вы к этому относитесь?
— Так же, как и вы, конечно. Разумеется, вы сказали ему, что об этом не может быть и речи!
— Он отказывается принимать такой ответ.
— Он должен принять его! — твердо заявила она. — У него нет другого выбора.
— Но его сердце в любую минуту может остановиться от огорчения, — без всяких эмоций возразил Терье. — Даже сейчас он пришел в страшное возбуждение, когда я попытался растолковать ему современные взгляды. Мне было бы ужасно неприятно стать причиной его преждевременной смерти.
