— Нет, — упрямо заявляет Димка, который весь вечер озлобленно смотрит на сына Лидии и Семёна. — Денис плохой мальчик! Он вонючий дурак!
— Дима! — восклицаю, пытаясь остудить младшего из братьев. — Это что за разговоры?!
— Такие, как он заслуживает, — обиженно бурчит мальчик, показав Денису кулак.
— За что ты так с ним? — мягко интересуется у Димки Лидия, погладив своего сына по голове. — Он тебя обидел? Чем? Скажи и мы с его папой поговорим с ним.
— Он нас с Тёмой обижает! И игрушки у меня на дне рождения отбирал. Толкал меня, — ябедничает младший Солнцев, мстительно глядя на их с Тёмой обидчика. — Из-за него Тёма пропустил мой праздник. Я такое не прощаю никому! И Ника была расстроена! Ваш Денис нас плохими словами обзывал! И ударил меня, чтобы забрать МОЮ игрушку! Я бы
сам ему дал, если бы он попросил и сказал «пожалуйста». Нас родители и Ника с Максом так учили!
— Это правда, Денис? — уточняет у своего сына Лидия, недовольно посмотрев на него. — Ты обижал этого маленького мальчика и его брата?
— Обижал! — вместо Дениса, криком отвечает мой младший мальчик. — Ещё дразнил нас с Тёмой детдомовскими! А мы не такие! Мы там немного пожили, а потом нас Ника домой забрала!
— И вы всё-таки детдомовские! — прерывает его сын Семёна и Лидии. — И должны уметь игрушками делиться, мелочь! И без всяких там «пожалуйста». Я старше тебя и могу у тебя разрешение не спрашивать.
— Денис! Прекрати! — обрывает его Лидия.
— Почему, мам? — вскрикивает. — Он меня обзывает, а я не могу? Его, наверное, в детском доме не учили делиться. Так пусть учится! А если не может, то я научу! И его самого, и его брата!
Тёма в одну секунду подскакивает. Если бы не Максим, который вовремя успевает схватить его за руку, то Артём бы напал на обидчика своего брата. А если судить по бешеному дыханию и взгляду Артёма — Денису бы не поздоровилось. Тёма бы его убил и даже сам не понял этого.
— Тёма, дыши, — тут же начал успокаивать брата мой муж. — Смотри на меня! Никто его не тронет! Мы рядом! Мы не дадим его в обиду! И тебя тоже! Дыши!
— Денис… разве такому мы тебя с мамой учили? — строго вмешивается Семён, обдав сына таким холодом и властью, что даже мне страшно. — Ты разочаровал меня! Очень!
— А что я неправ?! Они ведь из детского дома? — кажется, не ощутив той силы, которой владеет его отец.
— Прекрати, Денис, — строго, но расстроенно проговаривает Лидия. — Кажется, мы с папой плохо тебя воспитали, — делает вздох, шмыгает носом, чтобы не дать себе разреветься. — Мы извиняемся, Ника. Мы не знали, что Денис так может говорить и так поступать. Если бы знали, то всё бы объяснили Денису. Правда. Нам жаль! — на её глаза наворачиваются слёзы, которые она с трудом сдерживает.
— Это дети, Лидия, — печально усмехаюсь. — Всё будет хорошо. Вы не виноваты, что всё так. С нами дети одни, а вне поля нашего зрения другие. Мы можем только догадываться, что они там творят.
— Да, дети… — тянет и не выдержав, начинает плакать. — Извините. Я пойду отойду.
— Я провожу, — отвечаю и вместе с Лидией иду на второй этаж на балкон, чтобы дать женщине выплакаться и немного унять её вину, ведь она и правда не виновата, что Денис вырос таким.
Глава 52. Ника
— Ника, мне так жаль, что он вырос таким… — шепчет Лидия, закрыв лицо руками. — Обидно, что я не знаю его. Я пытаюсь быть хорошей матерью, от которой он ничего не будет скрывать, но… как видишь, — она поднимает на меня заплаканные глаза, ища в моих поддержку и понимание.
— Он ребёнок, — успокаиваю её, присев на диванчик рядом с ней. — Я в его возрасте тоже творила всякие нехорошие вещи, — проговариваю, вспоминая себя и то, как Александр Солнцев и отец называли меня бандиткой и шпионкой.
— Проблема в другом, Ника… — она берёт меня за руку и признаётся в том, что вероятно мало кто знает. — Мы думали, что он понимает и помнит, каково детям из детского дома. Когда ему было два года мы сами забрали его оттуда. Но, кажется, он забыл, как нелегко детям там. Очень и очень жаль. Ника, скажи, что я не ужасна? Что всё можно поправить? Ты сможешь попросить за нас у Тёмы прощение? Я поговорю с Денисом ещё раз! Прости нас и нашу семью!
— Прекратите, Лидия! — прерываю её и тут же обнимаю, понимая, что у неё истерика. — А может, он просто не помнит того времени в детском доме?
— Не знаю, — шепчет, уткнувшись мне в плечо. — Мы не поднимаем эту тему дома никогда. Для нас с Сёмой он наш сын и всё. И плевать на всё остальное! — резко вскакивает и восклицает: — Ты ведь понимаешь меня! Ты сама взяла мальчиков из детского дома. Не хочется лишний раз напоминать им о тех ужасах. Понимаешь ведь? Там же такой ужас твориться, зачем ещё раз им психику ломать?
— Понимаю. Получается, Денис не ваш сына? И у вас нет кровного родства? Никакого?
— Нет, — мотает головой. — У меня и Сёмы нет детей и, наверное, никогда не будет из-за меня. Врач говорит, что это психосоматика, ведь никаких проблем со здоровьем у меня нет. Проверяли даже нашу совместимость с Сёмой — всё хорошо, — расстроенно рассказывает, а я её почти не слушаю. В моей голове бьётся одна единственная мысль: «Тест ДНК не имеет никакой цены. Он неправильный». — А детей за эти семнадцать лет, так у нас и не получилось, — тем временем продолжает женщина. — Поэтому мы и взяли Дениса. Я бы ещё взяла девочку, но не могу… — всхлип. — Мы сразу шли тогда за девочкой, но, когда я увидела всех этих малышек… не смогла. Просто не смогла… Даже смотреть на них не было сил. Понимала, что в каждой из них буду видеть свою девочку, мою маленькую кровиночку, а не отдельную личность.
— Девочку свою? — нахмурено переспрашиваю, осознавая, что одно её слово и я сама заплачу. Потому что у меня появилась новая надежда. Надежда на мать. На семью. На родного человечка.
— Да, — кивает, поджав губы. — Я была беременна восемнадцать лет назад. У меня должна была быть девочка, но она была с патологией и при рождении умерла. Не выжила. Не выкарабкалась. Врачи говорят, что она умерла сразу, но мне кажется, я слышала её крик. Он преследует меня.
— О господи! — восклицаю, а затем задаю контрольный вопрос. — А что у неё было?
— Патология головного мозга. Врачи говорили, что это лечится и никаких проблем впоследствии не будет, — я вижу, как больно ей всё это рассказывать и мне надо бы прекратить, но я не могу. Потому что… она моя мать. И это точно. Я хочу знать все подробности, почему по итогу я осталась с отцом, которому была не нужна, а не с любящей и страдающей по мне матерью. — Надо было просто родить малышку и потом её бы прооперировали. Но она умерла…
— Ужас, — выдыхаю, приложив руку к своей шее, побоявшись потянуться рукой к шраму на голове. За эти годы он зарос и его не всегда даже парикмахеры замечают, но я знаю и чувствую его. И сейчас он жжёт, требуя прикосновения. Требуется убедиться, что мне всё это не кажется. И он действительно там есть.
— Не будем о грустном, — вскрикивает Лидия, нацепив на лицо улыбку, но даже через неё видна боль. Дикая, разрушающая и убивающая эту милую женщину боль. — Моя бедная Николь… я бы всё отдала, чтобы она тогда выжила. После того случая я боюсь заводить детей. Хочу, но боюсь. Поэтому Денис стал для нас идеальным решением. Мы с Сёмой его любим. И мы им будем заниматься, чтобы такого больше не повторилось. Прости нас ещё раз, Ника.
Николь… бьётся в моей голове. Николь… именно так меня называл папа. Именно так меня называл Семён… Именно так Лидия собиралась назвать свою дочь.
Кажется, я была права. Лидия и есть женщина, которая меня родила. Она моя мама! И её муж соврал не только мне, но и собственной жене.
Глава 53. Ника
— Я всё знаю, — решительно заявляю Семёну, пригласив его на следующий день в кафе. — Лидия рассказала мне трогательную историю о смерти её дочери. О её диагнозе и… Вы мне врали. И не только мне, но и собственной жене, которая страдает! А ещё говорите, что так нужно было…
