Ее отношения с Россом неуловимо изменились. После поцелуя в конюшне в его отношении к ней появился налет легкой интимности. Иногда он целовал ее… но не так грубо… даже как-то торопливо, словно это была процедура, которую обязательно нужно было проделать между посещением конюшни и разговорами с теперь уже многочисленными визитерами. Пенни отстранялась от поцелуев, но вяло. Было такое впечатление, словно у обоих на уме было что-то совершенно другое. Тем не менее Пенни знала, что окружающие заметили эти изменения. Словно она попалась в легкую паутину, но выпутаться из нее не хватает сил.
В воскресенье к мистеру Бартлетту в Бинду приехал Джон о чем-то поговорить. Стоя во дворе, он с пристальным беспокойством взглянул на Пенни, но та заметила лишь предпринятые мисс Диттон попытки уговорить его остаться к чаю. Он все-таки отказался и уехал, чему Пенни обрадовалась с каким-то чуть ли не мстительным чувством. Она не хотела видеть его… или разговаривать с ним. Все прегрешения мисс Диттон Пенни теперь обращала против Джона.
Она совершенно запуталась.
Однажды, в прекрасный зимний день, она отправилась на лошади вверх по холму. На вершине она остановила лошадь, спешилась и взглянула вниз, туда, где покрытая сочной зеленью равнина спускалась к морю.
Очень далеко пастухи перекликались криками «Куу-и!». В этом крике было нечто надежное. Один кричит… другой отвечает… Иди домой!… Иду! Пенни казалось, что все чудеса света заключены в этой магии — звать… и отвечать.
Пенни почувствовала себя невыразимо одинокой. Такую цену она платила за решение участвовать в состязаниях во время Королевской выставки от известной конюшни.
Постепенно зима уступала место зарождающейся весне. На фермах еще энергичнее принялись за дело, особенно в Виджи, где шли последние приготовления к соревнованиям.
Повсюду кипела работа.
Миссис Беннет, как и практически все в Грин-Вэлли, собиралась в город на Королевскую выставку. Она предложила Пенни ехать вместе и поселиться в одной гостинице. Однако Пенни уже отослала письмо тете Изабелле, спрашивая, сможет ли та ее принять. Тетя моментально ответила согласием.
— Мы все должны держаться вместе, — заявил Росс. — Что будет, если мы решим жить в разных концах города?
— Ничего страшного, — отозвалась Пенни. — Тетя Изабелла готова к тому, что я буду исчезать на рассвете и возвращаться поздно вечером. Обещаю весь день никуда не отлучаться.
— А как насчет нервного напряжения? Ты же знаешь, что на соревнованиях самое главное — сохранять спокойствие.
— Мне об этом твердили не один месяц. Разве я не выгляжу спокойной?
Росс критически оглядел ее:
— Пока на все сто… Но не забудь, что если сопернику удастся вывести тебя из себя, он может выиграть.
— Я знаю, — устало ответила Пенни. — Даю тебе честное слово. Спокойные нервы… спокойные ночи… никаких эмоций…
— Умница. Ты победишь.
В воскресенье, накануне отъезда на Королевскую выставку, очередное заседание мужского клуба состоялось в Бинду.
Пенни, строго следуя наставлениям Росса, сидела с книжкой, удерживая нервы «под контролем». К этому времени она настолько привыкла держать себя в руках, что сумела смотреть на приближающийся автомобиль Джона без учащенного пульса.
«Я привыкну думать о нем… просто как о человеке. Одном из многих», — думала девушка. Только Джон заметил, что улыбается она немного напряженно.
— Ну, Пенни, — дружелюбно заметил он, — я слышал, ты уже готова стать чемпионкой.
— На прошлой неделе ты единственный из Грин-Вэлли не приезжал в Виджи посмотреть на нас с Винтер, — отозвалась Пенни. — Но ты ведь… никогда не одобрял этого, верно? (Осторожно, Пенни! Никаких эмоций. Спокойно!)
Прежде чем ответить, Джон закурил сигарету.
— А мне казалось, именно я высказался за тренировки, — сказал он наконец.
— Ты не приехал посмотреть.
— Не приехал, — медленно проговорил он. — Но я приду смотреть на соревнованиях… Можно?
— Ну конечно, можно. (Да… она совершенно спокойна. Никаких эмоций.)
— Где Барт?
— Где-то в доме. Пойдем в дом. (Отлично! Вежливо, корректно, безразлично. Росс бы одобрил. Ничто не должно ее волновать. Ничего и не волнует.)
Мисс Диттон поспешила навстречу гостю.
— Проходите в гостиную, — пригласила она. — Мистер Бартлетт сейчас принесет напитки. Мистер Беннет скоро будет?
— Думаю, да, если судить по шуму проводов.
— В таком случае мистеру Бартлетту лучше сразу налить. Я его предупрежу.
Чаепитие прошло в чрезвычайно спокойной атмосфере, словно все чувствовали, что Пенни нужно оберегать от волнений наподобие того, как цветы из теплиц заворачивают в целлофан.
Мистер Беннет несколько раз повторялся по поводу перспектив Пенни на победу.
— Для Грин-Вэлли наступит незабываемый день, если мы победим, — заметила мисс Диттон.
Все вежливо отозвались в ответ.
— Конечно, одновременно может быть объявлено о двух важных событиях, не так ли? — с живостью продолжала мисс Диттон.
Мистер Бартлетт пришел в недоумение. У мистера Беннета был такой вид, словно это замечание нужно обдумать, прежде чем решить, что оно означает.
«Спокойно!» — сказала себе Пенни. Джон Дин невозмутимо смотрел на мисс Диттон. Она вернула ему взгляд с заговорщицким видом. Подняв глаза, Пенни заметила их обмен взглядами. Она чуть не пала духом, но вовремя трижды успела сказать себе: «Спокойно!»
Подняв голову выше, без улыбки девушка вежливо поинтересовалась:
— Как там на полях, Джон? Урожай будет ранним?
Его глаза были в тени и напоминали черные озера.
«Он рассердился… или обиделся… — думала Пенни. — Что я такого сказала? Или сделала? Какая разница? Сейчас мне ни о чем нельзя беспокоиться».
— Да, думаю, ранним.
— Скучный разговор, — заметила мисс Диттон. — Давайте лучше поговорим о чем-нибудь приятном. Например, о бале в Охотничьем клубе. Пенни, что ты решила надеть?
— Я беру с собой два платья. Знаете, мисс Диттон, я думаю, мужчины хотят поговорить друг с другом. Пойдемте сварим кофе.
Пока варился кофе, Пенни пыталась в уме отрепетировать прощание с Джоном. Со спокойным достоинством удалиться из гостиной и отправиться спать… так будет лучше всего.
Но Джон опередил ее. Когда кофе был выпит и дамы собирались покинуть комнату, он внезапно встал.
— К сожалению, я не смогу остаться, — проговорил он. — Слишком много дел. На следующей неделе столько всего предстоит. Надеюсь, ты простишь меня, Барт?
— Джон, старина… вот так неожиданность…
