Я постучал в дверь, мне открыл, как всегда приветливый, Семён Гаврилович.
— Саша, привет. Проходи. Лены пока нет. — он поглядел на меня. — Что случилось?
Я почувствовал ком в горле, а в глазах показались слёзы. Но, пересилив себя, я сказал:
— Семён Гаврилович, простите меня. Лена больше не придёт домой — её убили.
— Как? Как это случилось? Леночка — она же у меня единственная.
— Это «Чёрный» её убил, и я не успел её спасти. Я вам обещаю, что он сядет.
— Нет, не надо рисковать собой. Пусть милиция его ловит. Саша, уходи сейчас, и не вини себя в её смерти. Приходи послезавтра. — он захлопнул передо мной дверь.
Я шёл домой, думая о Лене, и о том, как поймать «Чёрного». Правильно поступил Семён Гаврилович, что перед моим носом закрыл дверь. Я заслуживаю это, потому что я мог спасти его единственную дочь, если бы догадался обо всём раньше. Ещё я вполне заслуживаю презрения, чего в его голосе я не услышал.
Глава четырнадцатая
Лето печали
Дома я всё рассказал своим родителям и ушёл в свою комнату. Сел за стол и перестал сдерживать себя, давая волю слезам. Перед глазами стояла Лена, которая просила простить её, но я ей так и не успел сказать, что простил её. «Андрей должен быть наказан! Я должен сделать это в память о Лене». У меня не укладывалось в голове, как сестра могла практически убить сестру? Сон не шёл, хоть было уже давно за полночь.
Настя лежала на кровати, но тоже не могла уснуть, всё плакала, вспоминая Лену. Как она несколько раз говорила «сестрёнка», как кричала от боли, а изо рта тянулась струйка крови. Настя знала Лену очень мало, но ей казалось, что за этот короткий промежуток времени они действительно стали сёстрами. Это слово, произнесённое Леной, запало глубоко в сердце, потому что у Насти не было ни сестёр, ни братьев.
Наступило утро, пора в техникум на последний экзамен. Мы с Настей всю ночь не сомкнули глаз. На утро очень болела голова. Не смотря, на это, я пошёл, но не в техникум, а в гаражи. Хотел побыть там, чтобы мысленно сказать Лене, что я её простил. Ноги сами привели меня туда.
Настя успокоилась только под утро. Встала, ослабевшая от слёз, и пошла в техникум. Она немного опоздала на экзамен. Зашла в кабинет, где у нас шёл экзамен, и не увидев меня на месте, поняла, что я не смог прийти. Сказав преподавателю, «извините», закрыла дверь и побежала в гаражи. Она чувствовала, что я там.
Быстро добежав до входа в кооператив гаражей, она подумала: «Вот проклятое место», и побежала туда, где вчера смертельно ранили Лену и где я уже стоял на коленях и тихонько говорил:
— Лена, прости меня. Прости, что не спас тебя. Если ты меня слышишь, знай, я простил тебя сразу же, там в кафе.
Настя добежала до места, где был я. Я не слышал её шагов, и это было неосторожностью, потому что это могли быть Андрей или Ника, но, к счастью, это была Настенька. Она увидела меня, подбежала, крепко обняла и сказала:
— Сашенька, я знала, что ты здесь. Поплачь! Так нельзя, очень плохо будет потом.
— Настя, это же я во всём виноват! Я виноват в её смерти!
— Сашуль, ты не виноват, не вини себя. В её смерти виновны только двое — Андрей и Ника.
— Я вчера ходил к отцу Лены и сказал, что её убили, а он даже не взглянул на меня, а просто сказал, чтобы я уходил. Я заслуживаю большего презрения.
— Что ты такое говоришь? Не говори так, ты сделал всё, что мог, и даже больше, ты оказал ей первую помощь, что не маловажно.
— Но это не спасло её. Ты пойдёшь со мной на её похороны?
— Конечно.
Мы встали с колен и потихоньку пошли туда, куда ноги вели. Мы шли по улице разговаривая. Вдруг я увидел Нику. Во мне всё задрожало от злости. Настя это заметила и посмотрела в ту же сторону. Она увидела Нику тоже.
Та шла из техникума грустная, но мы-то с Настей знали, что это притворство. Мне захотелось подойти к ней и что-нибудь сказать, но Настя, видя это, шепнула:
— Не сейчас.
Так мы дошли до милиции. Зашли в кабинет Сергея, он как раз, был на месте. Он предложил нам присесть.
— Нашли, — начал спрашивать я у Серёги, — отпечатки Андрея на ноже?
— Да. Теперь у нас есть весомая улика. Как вы?
— Нормально. — ответил я. — Только жаль не спас Лену.
— Саша, — сказала Настя, — прекрати себя винить. Ты сделал всё, что мог.
— Да, правда, не вини себя. Ты и так для неё очень много сделал. Поверь мне, грамотно оказать первую помощь, да ещё в такой ситуации. Это не каждый бы смог, а если бы смог, то не каждый бы осмелился, это точно. В конце концов ты не бог, так что не вини себя.
— Кстати, Вероника Шашникова — сообщница и подруга Андрея Коровки.
— Спасибо за информацию. Да уж, кто бы мог подумать, что мы когда то, учились с будущим убийцей.
— Это точно. Ну, давай, увидимся на похоронах. Ты, кстати, придёшь?
— Да, приду.
Мы с Настей ушли. Я проводил её до дома, мы долго стояли и никак не могли расстаться. Я успокаивал её, а она меня, чувствуя, что я виню себя за смерть Лены.
— Не вини себя. — говорила мне Настя. — И постарайся успокоиться.
— Хорошо.
Настала ночь. У меня не было сна ни в одном глазу, а Настя заснула с трудом. Во сне она видела Лену, и они разговаривали.
— Это сон? — спросила Настя Лену.
— Да, сон, сестрёнка. Прошу тебя, не плачь, я в раю, и мне тут хорошо.
— Прости нас с Сашей. Лена, Саша
