Мейбл вернулась в опустевший дом. Голова горела, и она приложила прохладную ладонь ко лбу. Поднимаясь по лестнице, решила немного полежать в своей комнате, а потом заняться делами, которых всегда хватает даже после отъезда постояльцев. День был насыщен событиями, хлопотами, теперь можно спокойно все обдумать и отдохнуть.
Лежа в своей комнате, Мейбл погрузилась в полудремотное состояние. Мысли ее упорно возвращались к позднему вечеру пятницы, когда она впервые увидела Роналда Вудфорда, не подозревая, что это ее судьба, что не пройдет и двух дней, как ему будет отдано навсегда ее бедное сердце. Никакой логикой невозможно было объяснить то, что случилось с ней. Мейбл закрыла глаза и снова увидела перед собой Ралфа, нет — Роналда, в минуты страсти, в минуты нежности. Она подумала, что еще не встречала мужчину, который умел так слушать и понимать ее.
Острая боль пронзила ей сердце, когда перед ней предстала жестокая правда: она никогда больше его не увидит. Это было так невыносимо, что Мейбл вскочила с постели. Он уехал, потому что на этом настояла она сама. Но ведь надеялась в глубине души, что Роналд останется, признайся, говорила она себе, и будет добиваться ее. Что это, женское кокетство или хитрость? Но Роналд Вудфорд не телепат и не умеет читать чужие мысли. К тому же у нее была возможность убедиться, что по характеру он человек прямой, честный и открытый, а потому ждал от нее честного ответа. Чувство вины, утраты стиснуло ей горло. Подумать только! Собственной волей уничтожить все, что было между ними!
Мейбл бродила по комнате, стиснув пальцы в кулаки. Но почему она так уверена, что Роналд Вудфорд собирался остаться? Возможно, выйдя из состояния амнезии, он вспомнил о своей подружке в Лондоне. Он уже в том возрасте, когда имеют постоянную привязанность. Нет, мысли о его любви к другой Мейбл не допускала. Ведь у него могли быть просто срочные дела в Лондоне, он все равно уехал бы, что бы она ни сказала. Там, в Лондоне, интересная насыщенная жизнь. А чем его мог привлечь провинциальный городок?
Она пыталась убедить себя, что все к лучшему. Если у двоих нет будущего, то лучше расстаться сразу. Но как больно! Как больно! Она ходила по комнате, лихорадочно соображая, как ей избавиться от невыносимой боли. А потом сорвалась с места и побежала в номер, который занимал Роналд. Вдохнуть еще хоть раз воздух, которым дышал он, свернуться клубочком на постели, в которой спал он.
Войдя в его комнату, Мейбл тихо закрыла за собой дверь, и в лицо ей пахнуло странным холодом. Должно быть, Роналд открыл перед отъездом окно, решила она. И еще одна странность: чувствовалось, что в комнате был кто-то еще.
— Я здесь, малышка, — произнес хриплый бас.
Мейбл застыла, когда ее взгляд различил в сгустившихся сумерках незнакомого человека, который сидел в кресле возле закрытого окна. Прежде всего ее поразила его раскованная поза. Он сидел, закинув одну ногу на колено, откинувшись на спинку, и смотрел в окно на плывущие по небу облака. Взгляд его был усталым и спокойным.
— Кто вы? И как здесь оказались?
Мужчина продолжал сидеть, только пожал плечами и повернул голову, чтобы взглянуть на нее. Улыбка скользнула по его мясистым красным губам, выделявшимся на фоне темной густой бороды. Должно быть, накладная, решила Мейбл, уж слишком неестественный у нее вид.
— Я дружок Айви.
Он не был похож на привидение, иначе Мейбл решила бы, что сподобилась познакомиться с одним из прошлых дружков Айви. Напротив, незнакомец имел явную склонность к полноте и потому выглядел вполне осязаемым. Только вид имел какой-то… несовременный.
— Айви у себя в комнате, внизу.
— Я знаю. — Черты его лица смягчились. — Она устала. Слишком много было волнений. Не будем ее беспокоить, хорошо?
Мейбл неуверенно кивнула, не понимая еще, с кем ей пришлось столкнуться на этот раз. Не могла ли тетушка в тайне от нее нанять нового служащего, который будет, например, изображать в стиле ретро швейцара в их гостинице? Интересно, где она откопала столь колоритную фигуру? Он вполне мог бы сойти за классического гангстера. На нем был темно-синий костюм диковинного фасона, пиджак с широкими лацканами, брюки со штрипками. Такие костюмы она видела в фильмах тридцатых годов. В широком галстуке ярко-красного цвета сверкала бриллиантовая булавка. На голове — шляпа с широкими полями, таких давно никто не носил. На ногах — лакированные штиблеты. Откуда взялось в ее памяти это странное слово — «штиблеты»? Раньше оно ей нигде не встречалось, если только… Ну да, его употребляла тетушка, когда рассказывала ей, как в дни ее молодости одевались мужчины.
— Хеллоуин прошел два дня назад, — сказала Мейбл. — Но этот костюм вам очень к лицу.
— Я не ряженый, дорогуша. Присядь, твои ноги устали. Мы немного потолкуем с тобой.
— Вы, случайно, не артист?
Незнакомец разразился веселым басовитым хохотом. Глубоко сидящие темные глаза сверкнули восторгом. Если бы не длинная темная борода, он был бы похож на состарившегося Кларка Гейбла. Мейбл могла понять, что заставило Айви впустить этого типа в гостиницу. Насколько она знала свою тетушку, такие мужчины в ее вкусе.
— Не-а. Я не какой-нибудь актер-педрила. Сядь, киска, сядь. И объясни мне, чем ты думала, когда выгнала своего парня из этого дома?
Глаза Мейбл широко распахнулись, от удивления она открыла рот. Откуда ему известно о Роналде?
— Вам-то какое дело? — грубо выпалила она.
Незнакомец пожал плечами, сохранив невозмутимость.
— Скажем так, мой интерес вполне обоснован. Попробую догадаться. Ты считаешь, что таким образом защитишь Айви от желания твоего парня покопаться в ее прошлом.
Мейбл с подозрением глядела на него. Для постороннего человека он знал о ней слишком много.
— Послушайте, я вас не знаю и не собираюсь обсуждать с вами свои личные дела.
Мелькнула мысль: надо бы спуститься вниз к Айви и спросить у нее, кто этот человек. И почему она разрешает ему сидеть в одиночестве в комнате, предназначенной для постояльцев гостиницы. Мейбл взялась за дверную ручку.
— Но твой поступок не пойдет ей на пользу, — успел сказать он и вынудил ее задержаться. — Ты поступаешь с ней так же, как поступили в свое время ее родные, лишив ее той малости, которая у нее оставалась. Заставляешь Айви страдать и вынуждаешь по-прежнему прятаться. Точно так с ней поступали ее родители.
В его голосе звучали боль и разочарование, и Мейбл, ничего не понимая, испытывала смущение.
— А я-то думал, что твоя любовь поможет тебе понять ее, что ты позволишь ей быть такой, какая она есть. Хотя бы в старости.
