Как они сюда попали!
— Мама, папа!
— Здравствуй, Реджи, — приветствовал его отец, который, видимо, ради такого случая сменил свой уютный кабинет на салон самолета и долетел до самой Америки!
Дайана, никогда не видевшая родителей своего возлюбленного, слегка смутилась, но потом совладала с собой и улыбнулась.
— Рада познакомиться.
— Как вы сюда попали? — несколько растерянно произнес Реджиналд.
Интересно, что произошло с его родителями? Да и они ли это? Старшие Ланкастеры были известны как ужасные домоседы.
Джессика улыбнулась.
— Не можем же мы пропустить помолвку нашего единственного сына, — вполне резонно заметила она. — Мы же не виноваты, что ты так далеко забрался. Пришлось лететь. Мистер Маринер был так любезен, послав нам приглашения, что мы не сочли возможным отказать.
— Мама, папа, позвольте вам представить Дайану Маринер, — спохватился наконец Реджиналд. — Дайана, это мои родители, Джессика и Реджиналд Ланкастер.
Все мило раскланялись.
— Как хорошо, что вы приехали, — сказала Дайана, справившись с удивлением. — Реджи столько о вас рассказывал!..
— Я рада, — просто ответила Джессика, устремляя на сына многозначительный взгляд.
Куй железо, пока горячо, ясно читалось в нем. Доставай кольцо.
Реджиналд ощутил приступ паники. Вдруг непредсказуемая Дайана откажет ему или, что вполне в ее духе, запустит фамильным кольцом ему в голову… А оно довольно тяжелое. Когда-нибудь потом, не сейчас, в другой раз!
Но не тут-то было. Леди Джессика, мгновенно оценив ситуацию, ласково произнесла:
— Дайана, милая, мой сын хочет тебе что-то сказать.
Олимпия и Фред, стоящие рядом, одобрительно заулыбались и подошли еще ближе, чтобы ничего не упустить.
Реджиналд неслышно вздохнул и, достав из кармана бархатный футляр, открыл его, щелкнув замочком.
— О! — восхищенно произнесла Олимпия, неплохо разбирающаяся в камнях. Сапфиры в золоте ослепительно смотрелись на черном бархате.
Дайана, как ни странно, не уничтожила жениха на месте, а благодарно улыбнулась.
— Оно довольно старинное, — как бы между прочим заметила Джессика. — Многие достойные леди носили это кольцо.
— Ну, что же ты, сынок? — с интересом спросил Фред Маринер, ожидая трогательной сцены.
Даже Ланкастер-старший одобрительно посмотрел на сына. Неплохой выбор, Реджи, читалось в его взгляде.
Четверо родителей плотнее обступили молодую пару, то ли для того, чтобы лучше все видеть, то ли чтобы не дать влюбленным улизнуть и тем самым лишить всех главного удовольствия…
Реджиналд наконец осмелился взглянуть на Дайану. Зардевшись, она… протягивала ему левую руку!
Сердце по инерции стукнуло еще несколько раз — и замерло. Она согласна! Боясь упустить свое счастье, Реджиналд взял теплую маленькую ладонь, так доверчиво протянутую ему, и осторожно надел на безымянный палец сверкающее кольцо.
— Ну как? — хором спросили обе матери. — Подошло?
Дайана молча показала им кольцо. Оно сидело как влитое.
— Замечательно! — Фред дружески похлопал будущего зятя по плечу. — Я уж думал, что этого никогда не произойдет. Поздравляю! А теперь пойдемте. Гости жаждут поздравить жениха и невесту. И я думаю, Ди хочет показать колечко сестрам, не так ли?
Последующие два часа пролетели незаметно. Все, о чем мог мечтать молодой Ланкастер, произошло. Даже — о чудо! — приехали его родители. Зря он, наверное, считал их холодными и равнодушными. Похоже, они действительно любили своего единственного сына. Но ведь и Дайана поначалу сомневалась в любви своих близких.
Никто из нас не умеет доверять своему сердцу, думал молодой человек, рассеянно выслушивая многочисленные поздравления. И оттого мы совершаем так много непоправимых ошибок! Даже сейчас, во время праздника, в глазах моей прекрасной невесты порой мелькает грусть. Она все равно не верит в мою любовь… Как же доказать ей, что я дорожу ее чувствами и вниманием? Что я люблю ее!
Дайана стояла рядом со своими родителями и с кажущимся вниманием разглядывала замысловатую лепнину на потолке. Видно было, что ей тягостно находиться в шумном обществе, но она мужественно держалась.
Улучив момент, Реджиналд пробрался сквозь пеструю толпу гостей к своей невесте, выглядевшей такой несчастной.
— Нам надо поговорить, — тихо сказал он.
Молодая женщина согласно кивнула, и они, рука об руку, направились в комнату для отдыха. Там царила приятная полутьма, звуки шумной вечеринки почти не проникали в маленькое помещение.
Дайана, похожая в своем серебряном платье на экзотическую птицу, выглядела очень усталой. Она присела на бархатный диванчик и бессильно склонила голову на скрещенные руки.
Наступило неловкое молчание.
— Прости, я, наверное, должен был предупредить тебя… — начал Реджиналд, смущенно кашлянув.
Его невеста подняла потухший взгляд.
— Похоже, тебе не очень-то хотелось участвовать во всем этом.
— Мне не хотелось?! А как насчет вас, леди?
— Все, что может тебя интересовать, все, к чему ты привык, в соседнем зале, — продолжала Дайана. — Там прогуливаются наши родители — супруги Богатство и супруги Знатность. Ты принадлежишь к их миру, Реджи. Я ничего не могу тебе дать… Опять эта дурацкая путаница.
— Мне нужна только ты! — с горячностью воскликнул он. — Как ты не понимаешь!
Дайана в раздумье наматывала на палец локон, похожий на огненно-рыжую змейку.
— И ты мне нужен, — произнесла она наконец.
Эти долгожданные слова отозвались музыкой в самых сокровенных глубинах его души. Вне себя от радости, Реджиналд опустился на колено и нежно поцеловал руку своей невесты. Рука была вялой и безжизненной.
— Я хочу быть с тобой… но не могу, — неожиданно сказала Дайана.
— Почему!
— Это не так-то просто объяснить. Видишь ли, я не смогу жить так, как ты. Не смогу поступиться моей свободой. Я с таким трудом завоевала ее, Реджи!
— Мы обязательно что-нибудь придумаем!
— Сомневаюсь…
— Но ты сказала, что я тебе нужен. А как же наша любовь? Неужели все бесполезно!
— Да, бесполезно. Я не смогу любить тебя, если буду заперта в золоченой клетке, неважно, называется эта клетка семьей Маринер или семьей Ланкастер… Ты привык к роскоши и к изысканному обществу. Мне это совсем не нужно.
Реджиналд неожиданно понял, что никогда прежде не задумывался над своим образом жизни. Просто всегда существовали долг и определенные обязанности… Поступал ли он когда-нибудь так, как хотелось ему самому? Способен ли он отречься от всего ради любимой?
