16
Элис стояла под душем и каждой клеточкой своего тела впитывала свежесть прохладной воды. Перебирая в памяти наиболее бурные моменты их близости, она не чувствовала ни вины, ни неловкости – напротив, ее охватывал трепет возбуждения.
Это было не просто желание физической близости. Элис с удивлением призналась себе, что влюблена. По-настоящему влюблена! Мысль о том, что ее чувство взаимно, привела Элис в неописуемый восторг и пробудила новое желание – настолько сильное, что она едва сдержала стон. Ей казалось, что никто на свете не мог быть так счастлив, как она. Она вновь и вновь подставляла пылавшее лицо под струи воды, пытаясь охладить жар чувственной страсти.
Фрэнк еще спал. Она оставила его в постели раскинувшимся на смятых простынях. Черты его лица смягчились, и во сне он выглядел моложе своих лет.
Элис вспомнила их первую близость, когда ей показалось, что прекраснее не может быть ничего на свете. Но сейчас она понимала, что для Фрэнка в искусстве любви не было тайн. Каждый раз, когда он любил ее, она чувствовала, что находится в начале долгого и невыразимо сладостного пути к вершинам блаженства. Она никогда не подозревала, что способна так бурно реагировать на мужские ласки. Но Фрэнк был не просто сексуальным партнером. Он обладал каким-то интуитивным пониманием сокровенных нужд ее тела, все ее желания становились для него такими же важными, как его собственные.
Что-то подсказывало Элис, что это поразительное взаимопонимание, это стремление подарить себя другому может быть вызвано только одним – любовью...
Она задумалась и очнулась только тогда, когда рука возлюбленного обвилась вокруг ее талии.
– Почему ты не разбудила меня? – раздался за спиной знакомый голос, и Элис с новой силой охватил трепет возбуждения.
– Не хотела тебя тревожить.
– Это невыполнимая задача, – выдохнул Фрэнк, приникая горячими жадными губами к ее шее. – Ты всегда волнуешь и тревожишь меня.
– Ты в самом деле так думаешь?
– Довольно слов. – Фрэнк прижался к ней бедрами, и она ощутила его напрягшуюся плоть. – Только объясни, зачем тебе понадобился душ именно сейчас? У меня есть гораздо более интересные идеи...
– Но, Фрэнк, – слабо запротестовала Элис, – сейчас половина пятого, мы должны хоть что-то поесть.
– Зачем? – Фрэнк лукаво усмехнулся. – Я вполне могу насытиться... тобой!
Он принялся ласкать ее груди, и Элис почувствовала, что не может больше противиться собственному желанию.
– Но я... я хотела принять душ, – прошептала она.
– О'кей, я помогу тебе. Где мыло? – Фрэнк начал нежными движениями намыливать ее живот, опускаясь все ниже и ниже. – Смотри: я неплохо с этим справляюсь.
– Ты... ты великолепно справляешься. – Элис застонала, изгибаясь всем телом. – Фрэнк... О, Фрэнк!
Теперь она хотела только одного: принять его в себя и слиться с ним в единое целое. Она обняла Фрэнка за шею и, когда он приподнял ее, крепко обхватила ногами его бедра. Она отдалась ему со всей страстью, на которую была способна.
И когда оргазм сладкой судорогой скрутил ее тело, она ощутила себя самой счастливой женщиной на свете. Элис знала: что бы ни готовило ей будущее, эти минуты она будет помнить всегда.
Часом позже Фрэнк и Элис сидели в кухне.
– Никогда не думал, что любовь может пробудить такой аппетит, – сказал он смеясь, и оба с жадностью набросились на приготовленный Элис салат и холодное мясо.
Утолив голод, они перешли в гостиную, где, сидя в глубоких креслах, потягивали рейнвейн. Элис в розовом купальном халатике выглядела очаровательно и очень сексуально. Фрэнку она дала синее шелковое кимоно, которое когда-то купила своему отцу.
Но Питер Мервин не любил экстравагантной одежды, поэтому никогда не носил это кимоно. Фрэнк тоже не был поклонником подобных вещей, однако для интимного вечера с любимой женщиной такой наряд подходил гораздо больше, чем свитер и непросохшие джинсы.
Сидя с Элис в ее доме, Фрэнк испытывал удивительное чувство умиротворенности. Он понимал, что никогда и нигде не ощущал ничего подобного: ведь матери своей он почти не помнил.
Когда был жив отец, Фрэнк считал виллу на острове своим домом. Но с появлением Дины он уже не чувствовал себя там спокойно. За время своего кратковременного брака он познал покой и удовлетворение, однако не смог сохранить свой семейный очаг. Его хрупкие чувства к молодой жене не устояли против влияния, которое оказывала на него Дина. Только сейчас Фрэнк понял, что их брак с Люси с самого начала был обречен...
Дина уничтожала все, что угрожало ее отношениям с Фрэнком. Но оказалась бессильной перед его чувствами к Элис, потому что это было не просто физическое влечение, а любовь.
Сейчас, глядя на сидевшую напротив него женщину, Фрэнк понимал, как пуста и бесцельна была его жизнь без нее.
– Расскажи мне, чем ты занимаешься в университете, – попросил Фрэнк. – Я хочу знать о тебе все.
– Преподаю английский язык. – Элис смешно наморщила нос. – Не очень вдохновляющее занятие, но приносит деньги.
– Ты жила здесь с отцом?
– Пока он не умер, – кивнула Элис. – У него был рак. Моя бабушка всегда ворчала, что он очень много курит...
– Ясно. – Фрэнк задумался. – И после его смерти ты узнала всю эту мерзость о Дине?
– О Дороти, – поправила Элис. – Так звали мою мать до того, как она... покинула дом моего отца. Дороти Мервин. Очевидно, это имя казалось ей не слишком привлекательным, и она взяла псевдоним, когда решила вступить на писательскую стезю. Конечно, Дина Мер-вин звучит гораздо красивее! А когда она вышла замуж за твоего отца, то стала Диной Тайлер.
Фрэнк прищурился, напряженно размышляя о чем-то.
– Когда они развелись? Я имею в виду твоих родителей.
– Н-не знаю, – смутилась Элис.
– Не знаешь? – удивился Фрэнк, – Но разве среди вещей твоего отца не было документов о разводе? Такие бумаги люди обычно хранят.
Но Элис, как ни странно, было жаль свою мать. Куда денется эта старая женщина, если окажется, что ее брак с Грегори Тайлером был незаконным?
– Ты ведь тоже был женат? – спросила она.
– Да, но очень непродолжительное время, – подтвердил Фрэнк. – Мне тогда было двадцать с небольшим, но Дина, как ты понимаешь, не питала к моей жене нежных чувств. И наш брак вскоре распался.
– Ты любил ее?
– Кого? Люси? – Фрэнк немного подумал. – Сейчас я не назвал бы это любовью. Конечно, она мне нравилась. Я был молодым, неопытным и, возможно, женитьбой на Люси подсознательно пытался защититься от моего влечения к Дине. Теперь я понимаю, что это было наивно и даже глупо. Но я уверен, что, будь все иначе, я бы никогда не встретил тебя.
