— Черт возьми, что ты хочешь этим сказать? — Дэвид с удивлением взглянул на жену, и у нее вспыхнула надежда, что он действительно не понимает о чем идет речь.
— Неужели не помнишь? Вот забавно. А Грейс очень хорошо помнит. — Скажи, что это ложь! — мысленно кричала Айрис и, чтобы заставить его отвергнуть все разом, с вызовом продолжила: — Кажется, ты говорил Мейбл, что я «выполнила свое назначение». И что еще там было? Ах да! — Что в твои планы вовсе не входила женитьба на мне!
Дэвид вцепился в перила, и на его лице появилось столь злобное выражение, что Айрис невольно попятилась. Было ясно, что ничего подобного ему и в голову не приходило. Он едва сдерживал гнев.
— Эта дура не имела права обсуждать с тобой то, о чем я мог говорить только с женой!
— Так это правда? — Айрис тоже вцепилась в перила, но лишь для того, чтобы не упасть: ее не держали ноги.
— Можешь что угодно думать обо мне, но у меня были на то свои причины…
— Не сомневаюсь! — Айрис едва не зарыдала. — О боже, какую же страшную жертву в угоду своим принципам ты принес, женившись на мне? А ведь я не хотела этого…
Она закрыла глаза и стиснула зубы, стараясь справиться с обидой и унижением. Мало того что Дэвид не любил ее. Теперь оказалось, что он ее и в грош не ставил!
— А почему тебя так задевает то, что я могу сказать или сделать, если ты нисколько не дорожишь нашим браком? — он схватил жену за руки и резко спросил: — Черт побери, как ты думаешь, почему я женился на тебе?
— Только по необходимости! — бросила она ему в лицо. Измученная, вынужденная скрывать не только боль, но и слезы, она с горечью проговорила: — Потому что так тебе будет легче предъявить права на ребенка!
Несколько мгновений они молча смотрели в глаза друг другу. Айрис не могла понять, что скрывается за холодной враждебностью мужа — гнев или боль. Наконец он спросил:
— Ты в самом деле так меня презираешь?
Больше всего на свете ей хотелось закричать: «Дурак, я не презираю тебя, а люблю!» Но гордость не позволила женщине поступиться достоинством. Не услышав в ответ ни слова, Дэвид устало сказал:
— Иди спать…
Айрис молча направилась в спальню.
Элспет возилась в маленьком огороде, высаживая семена. Айрис наблюдала за матерью, и ее бледное, печальное лицо освещала слабая улыбка.
Чтобы ни пришлось ей пережить за последнее время — презрение Дэвида, обидные откровения Грейс, муки безответной любви, — все окупалось той радостью, которую она испытывала при мысли, что мама вернулась к прежнему образу жизни. А вот собственная жизнь Айрис никак не складывалась. Правда, Дэвид понял наконец свою ошибку. Да, детям нужны оба родителя и крепкая семья. Но брак без любви невозможен, а ею и не пахло. По крайней мере, это чувство не было взаимным.
Очевидно, супруг примирился с мыслью, что счастья им не видать, и не возражал, когда Айрис сказала, что хочет провести последние недели перед родами в загородном коттедже. И хотя Дэвид регулярно приезжал на уик-энды и иногда оставался ночевать среди недели, их отношения оставались холодными и натянутыми. Казалось, ему было легче и приятнее находиться в обществе Элспет. Даже ложась с женой в постель, он не прикасался к ней. Просто отворачивался, гасил свет и тут же засыпал, а с утра пораньше уезжал.
— Мне надо кое-что купить, — обратилась к матери Айрис, стараясь, чтобы ее взгляд казался веселым. — Я уеду ненадолго за вещами, которые потребуются в клинике.
— Что? В твоем положении? — пришла в ужас Элспет.
— Не волнуйся. Я возьму такси — туда и обратно, — пообещала дочь.
Она помнила строгий наказ Дэвида — не садиться за руль в последние недели беременности. Мать непременно нажалуется ему, если она возьмет свою машину. Как ни прискорбно, но Элспет стала самым надежным союзником зятя. Предложение матери отправиться вместе дочь отклонила: она боялась, что та устанет, таскаясь по магазинам.
Айрис не учла того, что может устать сама. Когда с покупками было покончено, она испытала… нет, не усталость, а скорее некоторое утомление. К тому же начала побаливать поясница. Однако день был чудесный, а поскольку наступило время ланча, она купила несколько сандвичей и устроилась с ними на скамейке в парке.
— Айрис! — знакомый голос оторвал женщину от грустных раздумий, которым она предалась, покончив с трапезой. Рядом стоял высокий блондин и лучезарно улыбался. — Какая приятная неожиданность! Можно присесть рядом с вами? — получив согласие, подкрепленное улыбкой, Эрвин Уэйберн тотчас же им воспользовался. — Вы почему-то грустная, — мягко сказал он. — А ведь такой прекрасный день… Устали от ожидания? — мужчина покосился на ее живот под простым зеленым платьем свободного покроя, на которое был накинут светлый жакет. — Долго еще?
Искренне обрадованная этой встречей, Айрис состроила капризную гримасу:
— Две недели. Считаю каждый день!
— Готов держать пари, Дэвид считает тоже, — добавил Эрвин. — Как он?
— Хорошо. — Айрис заставила себя говорить веселым тоном, чтобы Эрвин ни о чем не догадался, и непринужденно продолжила: — Он сейчас очень занят. На этой неделе у него появилось еще одно сложное дело. Сегодня после судебного заседания он едет в Нью-Йорк на встречу с клиентом… — И она не увидит его в ближайшее время, потому что супруг будет отсутствовать несколько дней. Возможно, он даже рад этой деловой поездке, которая станет для него передышкой, коротким антрактом в трагикомедии их брака.
— Он слишком много работает, — заметил Эрвин. — Хотел бы я иметь хотя бы половину его энергии и способности восстанавливать физические и душевные силы. После того, что вытворяла Мейбл… — Он говорил осторожно, словно боялся кого-то обидеть, — я просто удивляюсь, что он согласился разбираться в деле, связанном с фиаско ее кузины.
Айрис нахмурилась. Она понятия не имела, о каком «фиаско» идет речь, но зато догадывалась, почему Дэвид связался с Грейс.
— Она очень красивая.
— Да уж… Мне кажется, что она очень навязчивая. Стронгу пришлось не только разбираться в махинациях того типа, который обманул сестер, но еще и удерживать дружка Грейс от опрометчивых поступков. Ведь он боксер, так и рвется в бой. Только вместо меча правосудия хочет воспользоваться своими кулачищами.
— Ее дружка?.. — Айрис убрала со лба непослушную прядь волос и постаралась не выглядеть изумленной дурой.
— Здоровенный малый, который никого к ней не подпускает. Во всяком случае, так говорят.
Значит, Дэвид вовсе не искал утешения в объятиях Грейс. Этого просто не могло быть при таком «дружке». С ее губ сорвался короткий смешок, в глазах заплясали искорки, чего не было уже давным-давно, щеки порозовели, а ярко-рыжие волосы засияли.
