Лина заметила, как воодушевился Энтони, рассказывая, но пока не догадывалась, к чему он клонит.
— Я нашел способ разрешить нашу дилемму! — торжествующе сообщил он. — Дело в том, что мой дед, когда я родился, основал трастовый фонд на мое имя. Понимаешь? Уйма нетронутых денег! Ты знаешь, я не прожигатель жизни, а деньги должны работать. Вот я и решил создать исследовательскую лабораторию, оснащенную по последнему слову техники, а финансировать ее будет мой трастовый фонд.
— Ты бросил хирургию? — недоверчиво уточнила Лина. — Вот так запросто?
Энтони широко улыбнулся и кивнул.
— И будешь заниматься административной работой?
Он покачал головой.
— Нет, руководить лабораторией я не собираюсь. Это не мое дело. Я хочу заняться исследовательской работой.
— А как же хирургия?
— Никак. — Он упрямо тряхнул головой. — Понимаешь, у меня тоже был кризис. Я вдруг заметил: чем больше работаю, тем меньше удовлетворения получаю. Честно говоря, я начал оперировать автоматически. И мне захотелось для разнообразия поработать не только руками, но и головой. Кстати сказать, свободного времени у меня теперь будет больше, чем у тебя. Лаборатория это не больница. И экстренных вызовов там не бывает, так что, если мы создадим семью, я смогу уделять детям много времени.
— Ты серьезно?
Энтони заглянул ей в глаза.
— А почему бы и нет?
— Хотя бы потому, что существует такой весьма распространенный феномен, как мужской эгоизм, — сухо заметила Лина. — Неужели тебя не волнует, что о тебе подумают люди?
— Ничуть! — Энтони помотал головой. — А с какой стати? Я достаточно умен, богат и красив, чтобы беспокоиться о том, как меня воспринимают окружающие.
— Ясно! От скромности ты не умрешь… — Лина с трудом сдерживала улыбку.
Он слегка нахмурился.
— Лина, я говорю совершенно серьезно. Понимаешь, я хочу, чтобы у наших детей было все. Особенно то, чего был лишен я. Хочу, чтобы мы были с ними рядом и чтобы у нас всегда хватало на них времени. Мне все равно, кто из нас двоих будет проводить с ними больше времени. Я хочу стать хорошим отцом и не хочу, чтобы мои дети учились в интернате и тосковали по дому. Понимаешь?
Лина молча кивнула. Она представила себе детство Энтони — обеспеченное, но лишенное родительской ласки — и сердце защемило от жалости. Пусть в ее детстве не было материального благополучия, зато она никогда не испытывала недостатка в родительской любви.
— Знаешь, меня захватила исследовательская работа, — продолжал Энтони с энтузиазмом, и Лина представила, как он сделает научное открытие, которое послужит на благо всему человечеству, и как она будет гордиться Энтони.
— Мне повезло, что у меня есть возможность заниматься любимой работой, — тихо сказал он. — Сейчас это второе по важности дело в моей жизни.
Лина смотрела в любимые глаза и думала: пусть это глупо, но я все равно задам вопрос, который он мне навязывает.
— А какое же самое главное?
Энтони улыбнулся.
— Неужели ты до сих пор так и не поняла? Стоять насмерть, пока ты не согласишься стать моей женой.
Ну разве такого переспоришь? И Лина задала еще один глупый вопрос:
— А что ты сделаешь, если я скажу «нет»?
Энтони пожал плечами и, гипнотизируя ее взглядом, ответил:
— Буду убеждать тебя. Используя все доступные мне средства.
Сердце Лины снова сбилось с ритма.
— Какие именно?
Она не поняла, как это случилось — может, Энтони придвинул стул, а она не заметила? — но каким-то неведомым образом она оказалась в его объятиях, а их губы встретились.
— Например, поцелуи, — шепнул Энтони. — Я всегда считал их довольно эффективным средством убеждения.
— Вот как?
— Вот так! — И он немедля подтвердил справедливость своего высказывания делом.
У Лины перехватило дыхание, и Энтони оторвался от ее губ, но она тут же приникла к нему снова.
— Должен тебя огорчить, Лина. В дверь только что заглянула какая-то медсестра — ты-то ее не заметила, но то, что она увидела, повергло бедняжку в шок. Думаю, радость моя, нам пора подыскать местечко поукромнее.
Лина вспыхнула. Вот и пришел конец ее репутации стойкой мужененавистницы!.. Господи, как же она его любит!
— Ты прав, Энтони. Давно пора!
Приподняв ее лицо за подбородок, он спросил:
— Так ты станешь моей женой?
— Да, Энтони! — с восторгом выдохнула Лина и испугалась: а вдруг ей все это только снится?
— А ты не против стать леди Элдридж?
Лина на миг задумалась.
— Нет, не против. Я последую твоему примеру и на работе останусь Линой Нэвилл. Ты сделал для меня так много, что я не могу отказать тебе в такой малости. Хотя бы для того, чтобы сделать приятное твоим родителям. — На миг Лина представила реакцию сэра Уильяма и леди Памелы, посмей она отказаться от титула, и ей стало жутко.
— Отлично. А какие у тебя планы на субботу?
Лина припомнила, в какие дни у нее дежурства.
— Никаких. В субботу у меня выходной. А что?
— Видишь ли, я тут подсуетился и раздобыл один документ. На всякий случай. Так что если ты не против, в субботу можно пожениться.
— Один документ? — переспросила Лина, и Энтони кивнул.
Она вытаращила глаза.
— Как тебе это удалось? Ведь у тебя нет моего…
— Свидетельства о рождении? — подсказал Энтони. — Ну, это сущие пустяки! Поехал к твоей матушке и уговорил ее отдать свидетельство мне. Так что разрешение на брак у меня в кармане. В прямом смысле. — И он похлопал ладонью по груди.
— Нет, Энтони, такие дела так запросто никто не делает! — пыталась возражать Лина.
— А я делаю! — заметил он без тени смущения.
Лина покачала головой.
— В жизни не встречала такого самодовольного типа!
— Но и такого терпеливого! Однако, дорогая, мое терпение на исходе. Умоляю, пошли отсюда, а то я за себя не ручаюсь! Боюсь, не совладаю с инстинктами и наброшусь на тебя прямо здесь.
Ну что могла Лина сказать мужчине, который любит ее так, что ради нее готов изменить всю свою жизнь? Только одно:
— Я люблю тебя, Энтони Элдридж!
