Все тело как-то странно болело. Будь Лаура суеверной, она могла бы поверить в то, что Нелли неведомым образом узнала о ее отъезде и пытается удержать крепкими невидимыми нитями. Она потерла запястья, удивляясь причудам воображения.
Уступать без борьбы было не в ее обыкновении, но теперь… Прошлой ночью словно свершилось чудо, и Джесс наконец принял ее целиком, а не только, как средство сексуальной разрядки. Он был по-настоящему нежен и заботлив. В те скоротечные часы еще оставалась надежда, что он способен полюбить ее… «Теперь у меня другие обязанности…» — сказал он утром Элен. Слова честного, порядочного человека, но от одной «обязанности» уже пришло избавление. Могла ли она предположить, сколь молниеносным будет этот безжалостный удар по ее хрустальным мечтам?
Порто был запружен пестрой толпой. Фургон остановился на дороге, соединяющей набережную с центром города, и Лаура вышла, расплатившись со своим идеальным шофером.
Все было продумано. Ей нужно побольше наличных, переодеться, привести себя в порядок и, конечно же, транспорт до Аяччо. Там больше шансов устроиться в гостинице, если понадобится ждать свободных мест на самолет.
Поздним вечером того же дня она прибыла в город, с которого началось ее знакомство с островом. Едва успев занять свободный гостиничный номер, Лаура в изнеможении повалилась на мягкую кровать, прямо в одежде, и впервые за этот ужасный день позволила себе расплакаться.
Три дня спустя она уже была в Лондоне, где оказалось ощутимо прохладнее. Распахнув входную дверь в вестибюль элегантного лондонского дома, она приветливо улыбнулась швейцару, сидевшему за стойкой из красного дерева.
— Мисс Бауэр? — Он почтительно поднялся, не скрывая изумления. — Боюсь, что мы вас не ждали…
— Так и есть, я не планировала приезд. — Она позволила ему взять кожаный саквояж. До чего же странно снова услышать свою девичью фамилию. Но старый слуга ничего не знал ни о ее трагическом браке с Мартином, ни о теперешней любовной авантюре с Джессом. Для него она продолжала оставаться незамужней взбалмошной дочерью очень богатых родителей.
— Я позабочусь, чтобы это сейчас же отнесли в ваши комнаты. — Он подозвал мальчика в униформе. — Экономка подойдет с минуты на минуту. Какие еще будут распоряжения?
— Дайте, пожалуйста, запасной ключ от дома. — Лаура попыталась улыбнуться сквозь подступавшие слезы. — Я уезжала в спешке и не захватила его с собой. Да, Билл… Меня несколько дней не было в Англии. Хотелось бы узнать новости. У вас есть какая-нибудь пресса?
Час спустя, приняв горячую ванну и уютно устроившись на кровати со стаканом вина и свежеприготовленным сэндвичем с креветками, она, наконец, получила ответы на свои вопросы. «БИЗНЕСМЕН В ДРАМЕ С ПОХИЩЕНИЕМ» — гласил заголовок одной из газет, а внизу помельче было набрано: «ОШИБКА БОЕВИКОВ ДОРОГО ОБОШЛАСЬ АНГЛИЙСКОМУ ТУРИСТУ».
Все становилось на свои места. Как и предполагала Лаура, бульварные газеты перепечатали эту историю из американской прессы. Одно из популярных изданий даже посвятило целый разворот ужасам, которые довелось пережить Джессу, после того, как его переправили через границу Венесуэлы и доставили в самый отдаленный и труднодоступный район Колумбии.
Это был рассказ о стойкости и отваге, о долгих месяцах заточения и смертельной схватке с бандитами, в которой он добыл свободу, едва ли не более страшную, чем плен, — свободу одиночки в непроходимых джунглях, где понадобилось все его мужество и силы, чтобы выжить. Если бы не помощь маленького племени речных индейцев, выхаживавших беглеца во время тяжелых приступов тропической лихорадки и доставивших затем в небольшой лагерь золотоискателей, он имел все шансы никогда не вернуться в Англию.
Отбросив газету, Лаура тупо уставилась в пространство, охваченная тяжелыми воспоминаниями об их первой встрече в Хантерсе. Перебирая в памяти события прошлых дней, она окончательно поняла, как больно должны были ранить Джесса ее горькие слова обвинения. Ах, если бы он тогда сказал ей правду!.. Пришла пора платить за вздорную самонадеянность. Ничего удивительного, что он так легко отвернулся от нее.
И вот — рокировка на ферзевом фланге. Элен де Буи, его истинная любовь, вернулась с самым дорогим подарком, какой она только могла сделать — его ребенком, корсиканской кровинкой. Воплощением надежд и чаяний Нелли!
Лаура скользнула невидящим взглядом по валявшейся рядом газете. Щемящая боль утраты пронзила ее сердце. Какое счастье, что у нее нашлись средства вернуться в Англию и оставить влюбленных на ристалище наслаждений, не изводя их своим присутствием…
Мелодичный звук дверного колокольчика прервал ее мысли. Наверное, посыльный с продуктами, насчет которых она распорядилась. На цыпочках, босиком она проскочила в холл, от крыла дверь и… ее вежливая улыбка поблекла при виде взбешенного Джесса, явно готового штурмовать дверь.
— Что за чертовщина взбрела тебе в голову, когда ты затевала этот идиотский розыгрыш?
По-хозяйски прошествовав мимо нее, он заглянул в полуоткрытую дверь спальни и направился в гостиную, которая почти не просматривалась сквозь матовые витражи.
— Я же оставила телефонный номер, по которому ты мог бы связаться… — начала она с гулко бьющимся сердцем. Вполне естественное потрясение и радость при виде Джесса схлестнулись с взвихренным порывом иррациональных чувств, вызванных его близостью.
— От этого толку, как от козла молока! — прорычал он, оборачиваясь на ходу. — Твой адвокат никогда не слышал ни о какой Лауре Фоклейн, или там Дэвис. И о Лоре Пэркью, наконец! — Джесс размашисто заходил по гостиной, как заключенный в камере. — Буквально клещами удалось из него вытянуть, что у него есть клиентка по имени Лаура, но он отнюдь не склонен раскрывать ее полное имя или лондонский адрес, пока не услышит просьбу от нее лично.
— Тогда, как же?.. — с тоской начала она, беспомощно наблюдая, как он, сбросив ботинки, завалился на персидский ковер.
— Проверив ваше первое брачное свидетельство, мисс Бауэр, — огрызнулся Джесс. — Когда ты вышла замуж за Мартина Дэвиса, то указала как место жительства именно этот адрес… — Его темные глаза внимательно изучали изысканный интерьер. — Боже мой, Ло, и это доставляет тебе удовольствие? Выставлять себя такой бедненькой, непонятой женой, обреченной доживать одинокий век в нищете? — Пронзительный взгляд без тени сопереживания безжалостно обвинял ее.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — У Лауры мелькнула мысль, что он значительно опередил ее с возвращением в Англию. Она пересекла комнату и стала прямо перед ним со сжатыми кулачками. — Все, чем владеют мои родители, они заработали честным трудом. Да, мне повезло, что я их дочь. Но это не мешает мне искать собственное предназначение в жизни.
