Теперь его пальцы везде, сжимают талию, ягодицы, Вика вскрикивает, когда он касается ран на боку, но терпит. Трясущимися пальцами расстегивает ремень и ширинку на брюках.
Он нужен ей так же, как и она ему.
Они сейчас так нужны друг другу.
Адреналин скопившейся от этой безумной ночи требует выхода. Наконец все преграды пройдены.
Виктория пальцами размазывает выступившую смазку на крупной головке члена, а пальцы ласкают нежную плоть, отодвинув уже намокшие трусики в сторону.
Им сейчас не надо слов.
Только пальцы, только губы, только язык по коже.
Вика приподнимается, помогая себе, несколько раз скользит влажной плотью по возбужденному и набухшему члену, задевая клитор. Стонет в голос, но тут же оседает, насаживаясь на него, заполняя себя полностью, оседая сразу глубоко, на всю длину.
Движения резкие, Вике хочется откинуться, но в спину давит руль. Альберт тянет ее на себя, приподнимая под ягодицы, жадно целуя в губы. Ему мало этой девочки, с каждым разом чертовски мало, она открывается, привязывает его к себе, не понимая сама, что уже имеет нескончаемую власть над ними. Всегда такая разная: трогательная, невинная, развратная, на дне ее глаз чистый порок и желание, которое лишает его воли и разума.
То, что сейчас происходит, - это не секс, это что-то больше, она забирает его боль, его страх. Сердце ломает ребра сильными ударами, выворачивая душу. Дышать и права нечем, она точно доведет его до инфаркта, такая горячая, сексуальная, такая родная и любимая.
При этой мысли по телу разливается волна жара, пульс стучит в висках, девочка сокращается на его члене, кончает, так открыто и красиво, провоцируя его такой быстрый оргазм. Он дергается сам, кончает, а она продолжает сжимать его мышцами влагалища от своего затихающего оргазма.
– Ты ж моя белочка, мое сумасшествие.
– Ты как?
Оба часто дышат, тело все еще колотит, Вика улыбается, стирая пот со лба Альберта, целуя в губы. Сперма стекает по стволу, липкая, теплая, Вика ерзает попкой, член все еще не опал.
– Ты меня спрашиваешь, как я? Играешь со мной, коварная белочка.
– Я вся в сперме.
– Лучше молчи, не произноси это слово при мне, иначе до города доберемся к обеду.
– Хорошо, молчу, но я все равно вся в сперме, есть салфетки?
– В бардачке.
Но как только Вика тянется туда, Альберт снова прижимает ее к себе.
– Спасибо тебе, – шепчет, целуя в висок, вдыхая тонкий аромат яблок от ее волос. Она сегодня вытянула его из того кошмара, в котором он так быстро начал утопать.
Это так трогательно, до боли, до покалывания кончиков пальцев, вот, совсем недавно, этот мужчина брал ее со всей страстью, а сейчас настолько нежен, что снова щемит в груди.
Ливень закончился, но дождь все еще шел, до города добрались быстро. Красивая высотка почти в центре, консьерж поздоровался, подал ключи, большие пролеты, в лифте зеркало на всю стену.
Альберт крепко держал ее за руку, а Вика старалась не смотреть на свое отражение. Губы искусаны, в глазах блеск, но наваливалась усталость.
– Альберт, я не сказала, там, на территории у беседки, был Антон, – лифт остановился на тринадцатом этаже, мужчина повел Вику дальше, открыл дверь, бросая ключи на тумбу.
– Что он хотел?
– Хотел увести меня, говорил гадости, охрана его спугнула.
– Он не навредил тебе? – развернул Вику к себе, всматриваясь в лицо, ощупывая руки.
– Немного, совсем ерунда.
Альберт задирает кофту, девушка морщится, рана небольшая, но все равно неприятно.
– Вот же, падла, – трет лицо руками. – Эта тварь так и просит своей смерти. Иди в душ, там есть аптечка, у Руса там чего только нет, мне надо сделать пару звонков. Все хорошо, белка? Что он еще говорил?
– Ничего особенного, как обычно. Как ты думаешь, кто его провел? Кто устроил этот пожар?
– Скоро узнаем. Иди.
Горячий душ расслабил еще больше, из последних сил обработала рану, больше было обидно, чем больно. Обернулась в мужской банный халат. Квартира была очень красивая, снова темный пол, минимум стильной мебели, Альберт разговаривал по телефону, стоя у большого панорамного окна на кухне, пахло кофе. Пиджак валялся на полу, и снова этот крест на спине черным пятном на светлом фоне.
Не стала мешать, нашла спальню, провела по мягкому пледу рукой, легла и, закрыв глаза, сразу заснула.
ЧАСТЬ 36
– И долго он будет спать?
– Тише, Альберт.
– Пора будить нашу спящую красавицу, и так бока давил всю ночь.
– Альберт, – Вика с укором посмотрела на мужчину, тот лишь закатил глаза в потолок, подошел ближе, приобнял девушку, вглядываясь в лицо брата.
– Надо его поцеловать, в сказке это сработало, только там мордашка у принцессы была посимпатичней.
– Прекрати, – Вика толкнула локтем Альберта в бок, сдерживая смех.
В больничной палате был полумрак, несмотря на то, что уже день, за окном пасмурно и хмуро, дождь лил, не переставая, с самого утра.
– Пойду, доктора найду, спрошу, когда подавать карету для нашей принцессы.
Альберт вышел, а Вика продолжала стоять и рассматривать лежащего на кровати мужчину. Такой большой, сильный, перебинтованная грудь, на лице несколько швов, синяки. Нерешительно подняла руку и провела кончиками пальцев по синякам на скулах, по разбитой губе, вниз по шее, по груди и бинтам.
Руслан даже во сне был серьезным, не давал себе расслабиться ни на минуту. Гора мышца, которая служила броней для сердца, разорванного в клочья с самого детства. А агрессия – защитой на любое посягательство на свободу.
Рука скользнула ниже, до дорожки темных волос, уходящих в пах. Как любопытная девочка, прикусив губу, слегка приподняла тонкое одеяло, разглядывая, что под ним. Было ужасно стыдно, но интересно. Она ведь видела его уже голым, и не раз, но вот именно сейчас хотелось посмотреть, а еще потрогать.
Руслан боялся пошевелиться и спугнуть девушку. Он давно проснулся, здесь ставили какие-то странные уколы, от которых тело накрывала слабость, и голова становилась тяжелой. Фирс, как обычно, шутил, потом ушел, а любопытная Виктория скользила пальчиками по его телу, что хотелось схватить ее за руку, повалить на кровать, придавливая собой, и зацеловать до стонов.
Дыхание стало чаще, когда Вика потрогала находившийся до этого в спокойном состоянии член. Мышцы пресса сократились, он стал возбуждаться, когда ее нежные пальчики прошлись вниз до яичек.
Эрекция последовала моментально, член налился кровью, а Виктория продолжала нежно касаться самых чувствительных мест, так, что хотелось стонать в голос. Было интересно, что же она будет делать дальше. Руслан молился всем богам, чтоб в палату никто не зашел и не спугнул ее. Она все делала сама, никто не заставлял и не направлял, сам факт именно этого, уже будоражил и возбуждал.
Было очень странно вот так самой исследовать и изучать мужчину, бросила быстрый взгляд на Руслана, тот все еще спал. А рука уже сама сомкнулась на возбужденном увеличившемся члене, оттянула крайнюю плоть, обнажая крупную головку, на рефлексах сглотнула и облизала губы.
Виктория на самом деле открывалась в сексуальном плане, то, чего она даже не ожидала от себя, и что было для нее недопустимым, становилось вполне нормальным. Как сейчас, вот так ласкать член мужчины, уже ставшего ей далеко не безразличным.
В ее руке он увеличился еще больше, под тонкой кожей стали прощупываться вздутые вены, головка побагровела, на ней выступила капля предсемени. Вика сжала основание члена, повела вверх, обвела пальчиками головку, массируя чувствительное место под ней. Снова вниз, сжимая, лаская яички.
Руслан часто дышал, все тело напряглось, он прикусил внутреннюю сторону щеки, хотелось выть от удовольствия, просить, чтоб она не останавливалась. Хотелось податься бедрами вперед, долго выдержать эту сладкую муку не смог бы ни один мужик.
Так хотелось, чтоб она взяла его в ротик, прошлась язычком, всосала головку, но делать это в больничной палате, когда в любой момент может кто-то зайти, было не совсем прилично. Не хотелось компрометировать девушку, а позволять и дальше мучать себя было подобно смерти.
