Энн была не в силах скрыть ни сладостного волнения, вызванного его признанием, ни горячего румянца, залившего щеки.
— Как по-твоему, Энни, стоило это сделать? — с игривой улыбкой спросил Рейт, и она с радостью почувствовала, как легко возникает между ними эмоциональная связь, как ее волнение передается и ему, заряжая и возбуждая его. — Понравилось бы тебе тогда заниматься со мной любовью?
— Ох, Рей, и как ты ухитрялся любить меня так, чтобы я об этом не догадывалась? — спросила она, чувствуя себя слегка пьяной от счастья.
— С чувством глубокого неудовлетворения, — нахмурился тот. — И с изрядной долей ревности.
— Ревности? Ты меня ревновал? Но к кому?
— Во-первых, к Дэвиду, — чистосердечно признался он. — И, во-вторых, к тому роттердамскому мальчику. Бог ты мой, с каким удовольствием ты принимала его ухаживания. Я всегда считал себя благоразумным человеком, но в тот вечер… Мне так хотелось уложить тебя и подтвердить свои права таким недвусмысленным образом, чтобы никогда ни один мужчина не сомневался, что ты — моя.
— Патрик говорил, что я тебе не нужна. Что тебя интересует только дом, — со смущением в голосе сказала Энн. — Он говорил… говорил, что у тебя есть кто-то еще, и я решила, что нам надо расстаться. Если ты любил меня, то почему же молчал? — Она притихла и умоляюще посмотрела на него. — Почему ты ничего не сказал мне в ту ночь?
— Ах, малышка! Ничего-то ты не понимаешь, — сокрушенно покачал головой Рейт, но она уже догадалась, что его упрек относится скорее к самому себе. — Я сам на себя злился, что растерялся тогда, позволил эмоциям разбушеваться, потерял над ними контроль. Ты ведь бросилась ко мне за утешением, объятая паникой. Я думал, ты догадываешься о моих чувствах, и только поэтому не стал обсуждать случившееся.
— А я думала, ты на меня рассердился, — прошептала Энн. — Утром я проснулась, а тебя нет…
— Я решил, что ты не захочешь меня видеть.
Она примирительно посмотрела на него.
— Но я думала, ты все понял. Ты же должен был догадаться, раз я…
— Что «раз ты»? Ответила мне страстью? Да ты со страстью отдаешься всему, что бы ни делала.
— Но ведь я сама прямо-таки домогалась твоей любви, — смущенно напомнила Энн.
— Да, ты говорила, что хочешь меня, не я не решался поверить, что это нечто большее, чем минутный порыв, чем просто реакция на психологическую травму, на все твои переживания. Ну и, конечно, мне мешало чувство вины.
— Вины? За эту ночь? — с недоумением устремила она на него свой взгляд.
— В том числе, — кивнул он.
— За что же еще? — Глаза Энн замерли на лице Рейта.
— За то, что женился, вместо того чтобы помочь тебе найти другой выход, — ответил он, выдерживая ее пристальный взгляд. — За то, что воспользовался самовольным вселением Патрика.
— То есть как воспользовался? Каким образом?
Он выразительно посмотрел вначале на нее, затем — на кровать.
— Да самым простым — чтобы оказаться с тобой в одной постели. Ты думала, я не мог сходить за твоей одеждой, если бы захотел?
— Но ты же не хотел со мной спать! Ты сам говорил, — возразила Энн.
— Ох, радость моя, — простонал Рейт. — Ну, конечно же, я хотел спать с тобой, гладить тебя и целовать, любить тебя. Мне так не хватало всего этого и еще большего. Мне хотелось, чтобы и ты обнимала меня и гладила, чтобы желала меня. Чтобы ты любила меня, — взволнованно и хрипло закончил Он.
Взяв ее лицо в ладони, он заглянул ей в глаза.
— Неужели ты думаешь, я бы не нашел способа избавиться от Патрика, чтобы спать в разных комнатах? Я шокировал тебя этим признанием?
Энн задумчиво покачала головой.
— Только удивил. Я и не подозревала… И все же ответь, когда ты обратил на меня свой пристальный взор?
— Мне кажется, я влюбился в ту ночь, когда вы ходили ловить рыбу, — со сладостным вздохом признался Рейт. — Я увидел тебя тогда такую взъерошенную, перепачканную и при этом — очень серьезную, даже сердитую. Во многом еще просто девчонку-подростка, в которой уже угадывалась настоящая женщина. Во всяком случае, так мне казалось. — Он вскинул голову. — Я знал тогда, что еще не пришло твое время. Ты была слишком юной. И я тебе совсем не нравился. Шли годы, ты продолжала так же недолюбливать меня, но реагировала на все так эмоционально, что я не смел отбросить надежду, что когда-нибудь, возможно… всего лишь возможно…
— Я в тебя влюблюсь, — мягко обронила Энн.
— И теперь это случилось?
Она покачала головой.
— Нет. Я не влюблена в тебя, Рей, — твердо сказала она. И, заметив мелькнувшую у него в глазах боль, успокаивающе подняла руку к его лицу. — Влюбляются школьницы. А я — женщина. Я люблю тебя, очень люблю, — с чувством произнесла она. — Люблю так, как женщина любит мужчину — полностью и до конца, навсегда!
Она затрепетала, увидев, как увлажнились глаза любимого, и, обхватив его за шею, потянула на себя, шепча:
— О, Рей, Рей…
…Чуть позже Энни лежала нагая в его объятиях. Чувствуя, как нежно его рука коснулась ее груди, она улыбнулась. Большим пальцем он поглаживал распухший от недавних ласк сосок.
— Ты правда ревновал к Дэвиду? — неожиданно поинтересовалась она.
— Зверски, — криво усмехнулся Рейт. — И Патрик использовал это в своих интересах.
— Он умеет разжигать в людях взаимную неприязнь, — отозвалась Энн. — А как тебе удалось заставить его убраться?
Рейт неохотно привстал.
— Пришлось предупредить, что если он еще хоть раз скажет или сделает тебе что-нибудь неприятное, то будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Еще я сказал, что если он не уберется из нашего дома и из нашей жизни в течение получаса, то весь его сомнительный бизнес подвергнется такому инспектированию, по сравнению с которым комиссия по борьбе с мошенничеством покажется простой детской забавой.
Закончив объяснение довольной ухмылкой, он прижался к Энн и нежно обхватил ртом ее сосок.
В ответ она только сладко заворковала, раскидываясь в сладкой истоме.
— Все будет хорошо, — пробормотал Рей, отрываясь от нее и заглядывая в томные и полные страсти глаза. Рука любимого поглаживала атласную поверхность ее бедра, и, когда Энн тихо застонала от удовольствия, в его глазах зажегся ответный огонек. — Хочешь попробовать еще что-нибудь?
Не дожидаясь ответа, он вновь приник губами к ее груди.
— А если так сделаю я? — в упоительном изнеможении прошептала Энн.
— Попробуй.
На миг ей показалось, что он шутит, но Рейт уже опрокинулся на спину. Смущенно и неуверенно она прижала лицо к его груди, покрытой мягкими волосами, приближая губы все ближе к его соску. Прикосновение к нему языком было настолько неожиданно и эротично, что Энни невольно замерла в нерешительности.
