— Правда? Ты мне разрешишь?
— Конечно! Ты же знаешь, мое тело всегда в твоем распоряжении…
— Не глупи, Кристофер. — Элизабет тихонько стукнула его ладонью по лбу. — Ты же понимаешь, что я говорю о романе.
— У меня возникли сложности с концовкой, — уже серьезно признался Кристофер. — Когда ты прочитаешь то, что уже написано, я расскажу тебе свой вариант концовки. Надеюсь на твою объективную оценку.
— Но на чтение уйдет не один час!
— А ты думаешь, почему я предложил тебе сначала заняться любовью? — Он подхватил ее на руки и внес в дом. Элизабет шутливо отбивалась.
— Нет, ты невероятный мужчина. Ты просто гигант!
— А ты самая прекрасная женщина на свете.
— Такая неприкрытая лесть тебе не поможет, — продолжала вырываться она.
— Кроме того, ты самая умная и сексуальная.
— Ну, это уже что-то…
— Больше ни слова! — нежно приказал Кристофер, опуская ее на шелковую простыню. — Единственные звуки, которые тебе позволено издавать в ближайший час, это восклицания типа «ах!» и «о!».
— Хорошо, только учти, пожалуйста, что у меня с собой не так много одежды.
Вечером, после нескольких часов, проведенных в постели, не вспомнив о рукописи, Кристофер повез Элизабет купаться на залив Бланш.
Элизабет вошла в теплую, ласковую воду, и ее охватило ощущение мира и спокойствия. Она плыла и думала о том, как безмерно, бесконечно счастлива. Она влюбилась в этот залив, в тишину и безлюдность острова, в прозрачную бирюзовую воду океана. Ей доставляло радость сознание того, что где бы она ни находилась, если рядом с ней будет Кристофер, она больше никогда не почувствует себя одинокой.
Они доплыли до маяка и вернулись на берег. Какое блаженство лежать рядом на песке в лучах заходящего солнца, лаская друг друга под легким ветерком, наполненным ароматами моря, сосен и любви, и не слышать ничего, кроме плеска волн и близкого дыхания возлюбленного! Их нежные ласки становились все более жадными, пока не переросли в острую потребность снова заняться любовью, и Кристофер увлек Элизабет в воду. Раздеть ее в воде было не так просто. Яркий купальник из эластичной ткани никак не хотел поддаваться. После того, как они наконец полностью освободились от стесняющей их тела материи, он медленно и глубоко, следуя ритму волн, вошел в нее. Элизабет обхватила руками шею Кристофера, обвила ногами его мускулистые ягодицы и, чувствуя себя русалкой, увлекающей в пучину возлюбленного, погрузилась в блаженное состояние сладостной неги, которое можно испытать только на далеком экзотическом острове вне времени и пространства, вдали от будничной жизни.
По дороге домой Элизабет попросила, чтобы они проехали мимо старой тюрьмы, и Кристофер рассказал ей снова историю острова, которую она пропустила мимо ушей в первый раз. Он, решив повторить экскурсию, попросил ее выйти из машины.
— Но на мне только купальник, — протестовала Элизабет.
— Посмотри, вокруг ни единой души. Место абсолютно пустынное, уже смеркается, — уговаривал он ее.
Действительно, пока они занимались любовью в океане, солнце опустилось за горизонт. Элизабет была вынуждена сдаться и, выйдя из машины, поднялась по полуразрушенным ступеням старой темницы, где Кристофер с не меньшим пылом, чем в первый раз, рассказывал ей о страшной участи несчастных заключенных, перевезенных сюда на вечное изгнание за тысячи километров от родной земли.
— Теперь я понимаю, почему тебя вдохновило это место, — сказала Элизабет, когда они вернулись в машину. — Сильная книга может получиться только тогда, когда она основана на реальной человеческой драме. Побывав в этих руинах, мне захотелось прочитать роман об исторических событиях, происходивших здесь. Но ты так и не рассказал мне о сюжете твоего романа, не сказал, чем собираешься закончить книгу.
— Знаешь, пока я не буду с тобой говорить о концовке. Просто дам тебе почитать то, что уже готово.
— Тогда побыстрее довези меня домой, чтобы я могла наконец-то взяться за твою рукопись.
Элизабет не успела закончить фразу, как Кристофер изменился в лице и резко остановил машину.
— Что я такого сказала? — Она удивленно взглянула на него.
— Ты назвала «Уголок Маргарет» домом!
Так вот что его так растрогало! Ей захотелось расплакаться от счастья.
— Да я и не заметила…
— Теперь ты не продашь его, правда? — спросил он с надеждой. — Ты останешься… здесь, на острове… со мной?
Прежде чем она ответила, он нежно поцеловал ее. Ее ответный поцелуй был выразительнее любых слов.
— Ты ничего не хочешь мне сказать, Элизабет? — спросила Одри спустя три недели. Кристофер работал в своей комнате, а Элизабет помогала ей убирать посуду со стола после обеда.
Первым желанием Элизабет было сделать вид, что она не понимает вопроса Одри, но это уже не имело смысла. Их кухарка должна была бы быть слепой, глухой и совершенно бестолковой, чтобы не заметить отношений между Элиз и Крисом.
— Ты говоришь о нас с Кристофером?
— Конечно. — Одри улыбнулась.
— Скажи, Одри, тетя бы сочла меня легкомысленной?
— Вовсе нет. Я думаю, она была бы счастлива, если бы вы поженились.
— Почему ты сразу решила, что я выйду за него замуж?
Одри удивленно посмотрела на Элизабет.
— Вы ведь любите друг друга, правда? Только слепой бы этого не заметил. Можешь считать меня старомодной, но я не вижу ничего противоестественного в том, что любящие люди в конечном итоге женятся. Возможно, у тебя есть какие-то веские причины против? Например, жених в Монреале?
— Нет…
— Что же тогда тебя останавливает?
— Да, что тебя останавливает? — вдруг прозвучал голос Криса. Он вошел на кухню и явно догадывался, о чем идет речь.
Элизабет нахмурилась.
— Подслушивать чужие разговоры бесчестно.
— Я шел в ванную и случайно услышал последний вопрос Одри. Ну, так что? Разве ты не хочешь за меня замуж?
— Кристофер, не надо сейчас говорить о браке. Я безумно люблю тебя и обязательно вернусь сюда, чтобы жить с тобой. Но я не хочу спешить с замужеством. Это слишком серьезный шаг, чтобы все решать в считанные дни. Дай мне немного времени.
— Что значит «вернусь»? Почему нельзя просто остаться?
— Мне нужно ненадолго съездить в Монреаль.
— Зачем? Уйти с работы можно и по телефону.
— Я не хочу этого делать по телефону.
— Почему?
— Потому что никому не известно, когда я снова захочу работать…
— Ты не веришь, что наши отношения продлятся долго?
— А ты не веришь, что я вернусь из Монреаля?
