Странно было, конечно, раздеваться на улице, но она решила, что глину лучше смыть, не дав ей засохнуть. Да и кто мог увидеть ее здесь, кроме чаек. Снимая платье, она испачкала верх рубашки, но раздеться догола не рискнула, решив застирать ее на себе.
Смыв с платья грязь, она разложила его на земле сушиться, а сама, повернувшись к ветру, стала сушить рубашку, немного оттягивая тонкую ткань от тела. Задумчиво глядя перед собой, она залюбовалась полевыми цветами. Морская лаванда, башмачки, митчелла — чего тут только не было. Перебегая с растения на растение, ее взгляд упал нечаянно на зеркальную гладь озера, и Элизабет вдруг поняла, что смотрит на чье-то отражение.
Человек стоял спиной к солнцу, и Элизабет смогла различить лишь его силуэт, но, чтобы понять, кто это, ей было довольно и этого.
После стычки с Элизабет Тэвис еще немного постоял там, где они разговаривали, прислушиваясь к тоскливому крику чаек, а затем повернул к городу. Однако, пройдя несколько шагов, он почувствовал, что ему хочется побыть одному. Лучше немного побродить, успокоиться и еще раз трезво все обдумать. Он двинулся напрямик через поросшие черничником и вереском дюны по направлению к Мадакету, прислушиваясь к мирному плеску воды. Немного придя в себя, он остановился и посмотрел на пустынную полосу океана. Ему вдруг стало трудно объяснить себе свою недавнюю ярость. Разумеется, он не был влюблен в Элизабет, но она не была ему безразлична. Почему он так противится этой женитьбе?
Она не самая плохая партия, это ясно. Так в чем же дело? Он снова вспомнил прежние доводы, — он не любит ее, его принуждают, она глупо вела себя не раз и так далее. Но даже все это вместе взятое едва ли могло стать причиной его бешенства. Перебирая в памяти все встречи с ней, он вспомнил и о том разговоре на балу, после ее возвращения из Бостона.
«Откажитесь от этой мысли, Элизабет. Вы никогда не добьетесь своего…» — «Если бы вы были нужны мне, Тэвис Маккинон, я бы не побрезговала любыми способами, чтобы заполучить вас. Вам стоит это запомнить».
О, он запомнил, хорошо запомнил. Только поздно спохватился. Она провела его, перехитрила. Он не предполагал, что фантазии девочки обернутся холодным расчетом женщины, решившей заполучить мужа любой ценой.
Ладно, она своего добилась и станет его женой. Но больше у нее не получится ничего. Это он ей обещал.
Пора было возвращаться домой, и, пройдя по лугу, он свернул на дорогу, которая шла мимо озера к городу. Элизабет он увидел сразу же — воздушное создание, выросшее перед ним в зыбком предзакатном свете.
Тэвис остановился и стал наблюдать за ней. Богиня в льняной рубашке, наслаждающаяся теплом и светом, королева воздуха. Она стояла неподвижно, повернувшись к солнцу, исправно выполнявшему свою работу, высвечивая то, что прикрывала тонкая ткань. Он уже видел ее обнаженной, но ее тело, прикрытое почти прозрачной, намокшей материей, возбуждало еще больше. Порыв ветра приоткрыл начало ее груди, и оттого, что она была недоступна, он ощутил вожделение, которого еще не испытывал прежде. Неожиданно, словно ощутив на себе его взгляд, она посмотрела кверху и, быстро надев платье, ушла.
Снова проклиная ее и ощущая боль неосуществившегося желанья, он поклялся поскорее забыть мимолетную сцену, случайным зрителем которой он только что был, сознавая в глубине души, что предпочел бы стать ее участником.
Поженились они через три дня. Церемония бракосочетания была скромной и состоялась в гостиной Элизабет. Присутствовали только ее родные, Бекки и неизменные спутники Тэвиса — Натэниел и Кол.
— Я думал, ваш брат Николас приедет, — сказал Тэвису Сэмюэль, пытаясь хоть как-то завязать разговор.
— Я не пригласил Ника, — холодно ответил Тэвис и отвернулся.
— Негодяй ужасно зол, — прошептал Дрейк на ухо Мэту.
— Мы заставили его жениться, но мы не можем сделать так, чтобы ему это нравилось, — тихо ответил Мэт.
— Ну и отлично, — вступил в разговор Баррет, — вид у него не особенно счастливый.
Будто ощутив напряжение в комнате, преподобный мистер Фипс, прочистив горло, произнес:
— Если все в сборе, то можно начинать.
Последний раз взглянув с мольбой на братьев, Элизабет оказалась в объятиях плачущей Бекки.
— Все образуется, я точно знаю, — лепетала ее подруга. — Не грусти, Элизабет, нельзя, ведь у тебя же свадьба.
Когда Тэвис приблизился, чтобы взять ее за руку, Элизабет ощутила сначала панику, а затем дурноту.
«Боже, только бы мне не стало плохо прямо здесь, — пронеслось у нее в голове, — при нем».
— Ай-ай, что-то вы неважно выглядите, моя милая, — раздался голос Тэвиса. — Только не говорите, что передумали. Разве не этого радостного дня вы дожидались так долго?
— Мне нехорошо, — ответила Элизабет.
— Тогда нам лучше поторопиться, — жестко ответил Тэвис и, обратившись к священнику, попросил: — Будьте добры, приступайте, достопочтенный Фипс.
Элизабет стояла как статуя, слушая, как слова священника, словно эхо, отзываются в ее пустой душе. Ее мутило. Сердце ее учащенно билось, щеки горели, а пальцы сделались ледяными. Никогда прежде не была она так несчастна.
Украдкой взглянув на Тэвиса, она еще раз убедилась, что он холоден как камень. Лицо его превратилось в застывшую маску с побелевшими сжатыми губами.
— Дорогие возлюбленные…
«Ложь», — подумала Элизабет и, подняв голову, увидела перепуганные глаза Бекки.
— Мы собрались все вместе…
Следя за Бекки, она почти не заметила, как Тэвис надел ей на палец кольцо.
— Объявляю вас мужем и женой!
Вдруг до нее дошел смысл этих слов. «Объявляю вас мужем и женой!» — она стала женой Тэвиса Маккинона. Тупо глядя на тонкий золотой ободочек на пальце левой руки, она чувствовала невыносимую тяжесть на сердце.
— Соединенных Господом, да не разъединит человек.
«Нельзя разъединить то, что уже разъединено», — подумала Элизабет, чувствуя, как касаются ее ледяные губы Тэвиса Маккинона.
— Вы добились своего, моя радость. Вы до того стремились меня заполучить, что вас ничто не смогло остановить, — ядовито прошептал он ей на ухо.
Она попробовала отстраниться, но он слишком крепко держал ее.
— Что вами движет? Откуда такая решимость на вашем прелестном личике? Можно подумать, что вы отдались мне, чтобы получить то, чего хотели.
— А вам не приходило в голову, что, совершив ошибку, когда мы с вами оказались вдвоем, я наказала себя больше, чем вы? — прошептала она в ответ. — Я тоже погубила себя.
— Нет, — ответил он. — Не погубили.
Элизабет закрыла глаза, из последних сил стараясь не расплакаться прямо здесь, при всех. Взяв себя в руки, она снова взглянула на него и увидела в его глазах прежний укор.
