— А теперь пойдем, я покажу тебе спальню.
Она взяла протянутую руку и почувствовала себя на удивление смущенной, когда он ввел ее в бело-голубую комнату, центром которой была огромная кровать.
Саид внимательно наблюдал за ней.
— Мей, — ласково спросил он, — почему ты краснеешь?
Она, конечно, не собиралась признаваться, что его улыбка заставила ее почувствовать себя… Она тряхнула головой, осознав смехотворность своей мысли. Девственницей в первую брачную ночь. Какие глупости!
Он опять заключил ее в объятия, и Мей беспомощно обмякла в них.
— Наконец-то! — низким голосом произнес Саид.
Он раздевал ее медленно, с бесконечной нежностью. Пальцы ласкали и дразнили ее, расстегивая сарафан и осторожно стягивая с тела. А затем — так, словно впереди у них была целая жизнь, — он освободил ее от кружевного лифчика и, скользнув подушечками больших пальцев по бедрам, отчего Мей затрепетала, снял шелковые трусики.
— А теперь позволь рассмотреть тебя, — мягко потребовал он.
Она должна была бы испытывать стеснение, стоя совершенно обнаженной перед полностью одетым Саидом. Но разве могла Мей чувствовать что-то, кроме гордости, под этим горячим одобрительным взглядом? Она невольно расправила плечи, и это движение подчеркнуло соблазнительность ее полной груди.
— Пойдем в постель, — хрипловато произнес Саид, — ты вся дрожишь.
Да, она дрожала, но дрожь не имела никакого отношения к холоду. Это была дрожь нетерпения и предвкушения.
Саид начал медленно развязывать галстук. Затем неспешно снял серый пиджак и повесил его на спинку стула.
Ну давай же, мысленно торопила она. Давай!
Но если он и заметил неукротимый голод в ее глазах, то не придал этому никакого значения. Не отрывая взгляда от ее лица, он начал расстегивать рубашку. А затем, аккуратно повесив ее поверх пиджака, расстегнул пояс.
— Ты мог бы зарабатывать стриптизом, — гортанным голосом заметила она, не в силах больше сдерживаться.
Он улыбнулся.
— Ты тоже. Значит, мы могли бы делать это вместе.
У Мей на мгновение защемило сердце при иллюзорном, неверном слове «вместе». Однако печаль ушла, стоило Саиду лечь рядом.
— Только ты и я, — прошептал он и, накрыв ее грудь ладонью, почувствовал, как в ответ на прикосновение отвердел сосок. — Как тебе это нравится?
— Что — это? — Мей шутливо указала кивком на свою грудь, где темнела его смуглая рука.
Но Саид покачал головой и с нежностью произнес:
— Нет, я имею в виду тебя и меня.
— Ах, это! — Она собиралась отпустить легкомысленное замечание, которое смогло бы оградить ее от возможной боли разочарования, но прочла в его глазах такую искренность, что поняла: сейчас он ничего не таит от нее. Разве это не заслуживало ответной искренности? — О, это дороже рубинов! — с чувством проговорила Мей.
Застонав, Саид опустил губы туда, где только что была его рука, и жадно сомкнул их на ожившем розовом соске. Он спрашивал себя, будет ли когда-нибудь эту грудь сосать ребенок. Ребенок, который не будет его ребенком!
— Мей! — снова застонал он, и движение его языка заставило ее содрогнуться.
Поддавшись непреодолимому желанию, она скользнула рукой вниз по мускулистым бедрам и замерла, найдя то, что искала.
— Мей!
Он испытал странную слабость. Когда Мей начала осторожно ласкать его, глаза Саида закрылись, а голова откинулась на подушку. Никогда с тех пор, как его впервые знакомили с удовольствиями плоти, не позволял он женщине так прикасаться к себе.
— Перестань! — взмолился Саид.
— Тебе не нравится? — невинным тоном спросила Мей.
— Нравится. — Он ласково сомкнул руку на ее запястье и остановил Мей. — Слишком нравится.
Она вдруг осознала, как наслаждается его мечтательной беспомощностью. Его попытками взять себя в руки. Мей вдруг почувствовала себя сильной. Равной ему.
— Так в чем же дело? — прошептала она в его губы.
— Предполагалось, что мы будем заниматься любовью традиционным способом, — строго сказал он.
— И никаких демонстраций того, что у меня имеется некоторый опыт и ты не первый мой любовник?
Саид отметил, что теперь в ее тоне нет ни тени легкомыслия. Ничего, кроме печального оттенка неуверенности, порожденного опасением, что он может осудить ее. И это моментально рассеяло готовые выплыть наружу черные тучи ревности. Он приподнял ее подбородок так, чтобы их взгляды встретились.
— Ты далеко заводишь меня, Мей, — сказал он. — Иногда слишком далеко.
— Ты чуть с ума не сошел, когда узнал, что я принимаю таблетки!
Глубоко вдохнув, он заставил себя сохранять спокойствие.
— Те грубые слова, которые я сказал там, в Эль-Джаре, были вызваны… ревностью. — Саид буквально выплюнул последнее, чуждое для него слово. — Меня мучило то, что я не первый твой любовник…
— И меня мучило то, что я у тебя не первая, — мягко сказала Мей. Какой смысл скрывать от него правду?
Саид шумно выдохнул, припоминая ощущение новизны, жизненной энергии и небывалой силы, которое оставила их первая встреча в пустыне.
— Я чувствую себя так, словно я у тебя первый, — сказал он.
— А я так, словно первая у тебя, — прошептала Мей.
— Из всех женщин, что у меня были, только тебя я могу назвать ровней, Мей. Ты живешь совсем по другим правилам, нежели женщины моей страны, и вся твоя жизнь сделала тебя такой, какая ты есть. И именно такой ты мне нравишься.
Только она могла заставить его обегать полгорода в поисках жилья для них, чем он привел в замешательство Клайва Дорсета и в ярость — телохранителя!
— Как, а разве ты не любишь, когда твои женщины послушны тебе? — поддразнила его Мей и удивилась: почему вдруг на его лице отразилась горечь?
А он подумал о незнакомой женщине, которая когда-нибудь станет его женой, и поспешил перевести взгляд на Мей — такую бледную и такую красивую, с пепельными волосами, рассыпавшимися по подушке.
Саид покачал головой.
— Я никогда не хотел покорности от тебя, Мей. Никогда.
Все мысли, сомнения и вопросы покинули Мей, когда Саид начал ласкать ее. Она обвила его руками, целуя шею, теплые плечи.
Саид чувствовал, что не хочет отпускать ее никогда, что готов всю жизнь скользить подушечками пальцев по атласу ее кожи, исследовать каждый изгиб тела. Для него это было новое ощущение: стремление продлить ожидание до тех пор, пока желание не достигнет таких головокружительных высот, что ни он, ни она уже будут не в состоянии противиться ему.
— Саид! — задохнулась Мей, когда его искусные прикосновения погрузили ее в омут эротических ощущений, которых ей никогда не доводилось испытывать, таких острых, что, если он не… — Саид!
