Дайана дернулась, увидев Роберту, ему показалось, что она вот-вот сорвется с места и убежит. Но она просто остановилась и, прикрыв глаза от солнца ладонью, смотрела на приближающегося Роберта.
— Здравствуй, Дайана! — Роберт хотел взять ее за руки, но она спрятала их за спину.
— Здравствуйте, — сухо ответила она, оставшись полностью безучастной.
На ее лице не дрогнул ни один мускул. Дайана смотрела на Роберта, как на неодушевленный предмет, который случайно попался на пути. Надо бы обойти, да рассмотреть хочется.
— Что случилось, Дайана? Почему ты вчера ко мне не пришла? И Бен сказал, что ты меня видеть не желаешь, даже в дом не пустил, — быстро, боясь, что она недослушает, проговорил Роберт.
— Извините, мне нужно идти, — сказала Дайана. — Я не могу с вами разговаривать, владелец дайвинг-клуба запрещает сотрудникам разговаривать с посторонними людьми в рабочее время.
Она сделала шаг в сторону, пытаясь обойти Роберта. Но он не собирался отступать.
— Веришь ли ты в то, что сама говоришь?! Разве я для тебя посторонний человек? Я думал иначе.
Дайана вскинула голову, посмотрела ему в глаза и сквозь зубы сказала:
— И напрасно. Вы для меня совершенно посторонний человек. Я не желаю с вами разговаривать. Я запрещаю вам приходить сюда.
Сказано это было с такой злостью, что Роберт опешил. Он не ожидал такого от Дайаны. Воспользовавшись его замешательством, Дайана обошла Роберта и быстрым шагом направилась к дайвинг-клубу.
— Дайана… — растерянно произнес Роберт ей вслед.
Она даже не оглянулась.
Оставшиеся до отъезда два дня Роберт провел в номере. Очарование океана, окружающего пейзажа, ощущение праздника исчезло, испарилось. Жара раздражала, шум прибрежных волн действовал на нервы, толпы отдыхающих вызывали желание послать всех к дьяволу. Только дружба держала его на Флорида-Кис. Не было бы Майкла и его любви к Люси, Роберт давно бы упаковал вещи и помчался по Морскому хайвею в сторону аэропорта.
Роберт хотел пойти к Дайане на следующий день, но, вспомнив ее безразличный взгляд, холодные слова, передумал. Дайана не прикидывалась, не набивала себе цену, она по-настоящему не желала его видеть. Гордость не позволила Роберту вновь испытать унижение. Насильно мил не будешь.
Он пытался убедить себя, что сам сочинил образ милой, нежной, искренней девушки, в который и влюбился. Разве можно узнать человека за несколько дней? Нет и еще раз нет. И жизнь преподнесла ему этот урок.
Роберт успокаивал себя, что, вернувшись домой, в привычную обстановку, к своей работе, он быстро забудет Дайану. Забудет ее лицо, ее фигуру, руки и губы, забудет все то, что говорил ей он и что говорила ему она. Жизнь вернется в прежнюю колею, со своими привычками, обычаями, заботами, где нет места пустым мечтаниям, фантазиям и любовным грезам.
Ему удалось убедить себя, и в аэропорт, как ему казалось, он отправился в хорошем настроении, с радостью, что через несколько часов окажется в родном, любимом Нью-Йорке, где все ясно и понятно, где не нужно притворяться и мучиться.
Правда, он отвернулся, когда в последнем прощальном поцелуе Люси, повиснув на шее Майкла, страстно впилась в его губы. Ее отпуск еще не закончился, и она оставалась на островах. В душе шевельнулась боль, что его никто не провожает. А ведь рядом с ним сейчас могла бы стоять Дайана. Могла бы…
Дайана сидела в полосатом шезлонге на заднем дворике дайвинг-клуба и смотрела на небо. Чистое, ярко-голубое, без единого облачка, невообразимо далекое небо.
Когда она была маленькой девочкой, она мечтала стать птицей. Не навсегда, только на один раз. Всего лишь для того, чтобы подняться ввысь и увидеть острова и океан из-под облаков, полностью охватить их взглядом. Синий океан и в беспорядке разбросанные по нему зеленые острова. Как же это, наверное, красиво! Повзрослев, она поняла, что никогда не взлетит. Мечты ушли вместе с детством.
Все мечты уходят. А стоит ли тогда мечтать? Глупое занятие, ненужное, пустое, отвлекающее от текущих дел. И еще заставляющее плакать. Плачут только слабые, сильным это не пристало. Поэтому Дайана не будет плакать.
А то, что сейчас ее глаза наполнены слезами, так это от яркого солнца и пронзительно-голубого неба, на которое она смотрит. Вовсе не от жалости к себе.
Она ведь сильная и способна забыть обо всех своих несчастьях.
Разве слабый человек смог бы так поступить, как поступила она? Нет, конечно, нет.
Слабый человек сразу бы прочитал письмо. А она сдержалась, не вскрыла и сунула на самое дно шкатулки, в которой раньше хранила свои девичьи сокровища, а сейчас держала всякие счета. Там ему самое место.
Письмо пришло два дня назад. Дайана помнила, как пришла домой с работы, и у дверей ее встретил дед. Руки его были заложены за спину. Поцеловав деда в щеку, Дайана хотела пройти в кухню, из которой доносился запах жареного бекона. Но дед вместо слов "Быстренько обедать" произнес:
— Тебе письмо пришло.
Дайана удивилась, писем она давно не получала. Неужели Милия соизволила вспомнить о давней подружке?
Но письмо было не от Милии. Дайана это поняла сразу, лишь взглянув на почтовый штемпель. Письмо было из Нью-Йорка, и она сразу догадалась, от кого оно. Ей не надо было даже смотреть на адрес отправителя.
Обыкновенный конверт, но он показался ей невероятно тяжелым. Таким тяжелым, что у Дайаны опустились руки.
— Ты хочешь, чтобы я его выбросил? — осторожно спросил дед, заметив, как побледнела Дайана.
Она посмотрела будто сквозь него, вряд ли она его даже услышала, и, не произнеся ни слова, ушла в свою комнату.
Обеспокоенный ее затянувшимся отсутствием, Бен Хоули постучал в дверь через минут пятнадцать.
— Дайана, ужин остывает, — сказал он из-за двери.
— Да, я сейчас. — Дайана быстро встала с кровати. Конверт, так и не вскрытый, соскользнул с ее колен. Оказывается, она так все время и сидела на кровати с конвертом на коленях.
Дайана подняла конверт с пола, повертела его в руках, а потом засунула в шкатулку. Специально положила на самое дно, чтобы он не попадался ей на глаза.
Она не могла объяснить, почему не выбросила письмо, а спрятала среди бумаг. Но она знала точно: письмо читать не будет. Ей не нужны лживые объяснения обманщика. Что прошло, то прошло. Жизнь продолжается.
Да, ей больно и тяжело. Но она переживет. Время все лечит, вылечит и эту боль, зудящую, надоедливую и почему-то не проходящую. Просто у нее такая судьба. Ведь у каждого она своя. Это Дайана знала точно.
— Плакала? Задумавшись, Дайана не заметила, как подошел Джек и шлепнулся в соседний шезлонг.
