От охвативших ее противоречивых чувств у нее заболело в груди. Прижав еще крепче к себе Бозо, она вышла на патио.
Грэг спустил Томми на землю.
— Муч бродил где-то здесь после обеда, но сейчас я его не вижу. Сходи и попроси у миссис Фултон сардин. Потом вы с мамой покормите его.
— Грэг! — В зеленых глазах Томми снова появилось беспокойство. — Ты, правда, уезжаешь?
— Да, дружок, правда.
— А почему?
— Мне нужно поработать, старик. Есть пара певцов, с которыми я хотел бы познакомиться поближе. И вообще сейчас появилось много интересной музыки в мире. А это как раз то, чем я занимаюсь.
— Грэг!
— Да?
— Ты скоро приедешь обратно?
Грэг посмотрел на мальчика, помолчал, потом покачал головой.
— Нет, не скоро.
Лицо Томми стало печальным, у него задрожали губы.
— А когда я снова тебя увижу?
— Кто знает? Но мы будем видеться, иногда. Я буду приезжать сюда время от времени. И может быть, мы снова сходим к дельфинам.
Внезапно глаза у Томми заблестели.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал.
У Линды разрывалось сердце. Ребенку хотелось плакать, но он боялся, что его друг увидит эти слезы. Он стоял такой маленький, страдающий от борющихся в нем чувств.
Линда быстро сунула ему в руки котенка и повернула его в сторону дома.
— Иди и попроси у миссис Фултон ведерко с сардинами, — твердо сказала она. — Прямо сейчас. И не забудь сказать ей «пожалуйста» и «спасибо». Торопись. Ну, бегом!
Томми посмотрел на нее, потом на Грэга. Без слов, с глазами полными слез, он побежал к дому.
Линда тяжело сглотнула — она знала, что сейчас он изо всех сил старается сдержаться и, если ему повезет, то он не расплачется на виду у всех. Она сжала кулаки и повернулась к Грэгу.
— Полюбуйтесь. Вот то, о чем я вам говорила. Надеюсь, вы счастливы теперь.
Он запустил руку в свои непослушные волосы.
— О, черт! Ничего, он справится с этим. Через неделю он все забудет.
Она бросила на него негодующий взгляд, которым хотела сказать ему, что он бесчувственный чурбан, не понимающий, о чем говорит. Его лицо окаменело.
— Можете не смотреть на меня так, — сказал он, возмущаясь. — Все уже позади. Разве не этого вы хотели? Бадави уехал час назад. Мы с ним заполнили и подписали все контракты. Я получил что хотел. А значит, и вы. Примите мои поздравления — теперь вы опекун самого дорогого в этом полушарии кота.
— Можете себя поздравить, — холодно сказала она. — Ведь вы считаете, что вам так удачно удалось провернуть это дельце. А я не горжусь своим поступком. Мне стыдно, что я использовала мистера Бадави. Впрочем, меня тоже использовали. И теперь из-за вас мой ребенок весь в слезах. Я просто видеть вас не могу!
Он посмотрел на нее в угасающем свете дня. Взгляд его светлых глаз был сердитым и настороженным.
— Послушайте, — начал он. — Вам не придется часто видеть меня. Я постараюсь, как можно реже приезжать сюда. Может быть, я дам объявление о продаже этого дома. Понять не могу, почему мне захотелось его приобрести. Я не умею жить постоянно на одном месте. Это была, конечно, глупая идея.
Странная боль в ее груди стала непереносимой. Казалось, ее сердце, которое все время пыталось куда-то убежать, вдруг споткнулось и упало.
— Послушайте, — продолжал он, тряхнув головой, — самое трудное уже позади. Теперь все, что вам останется сделать, это пожить здесь какое-то время. А когда дом продадут, вы будете жить, как вам нравится.
Линда, опустошенная, прислонилась к садовой стене. Она перестала смотреть на него. Он был слишком красив, даже в этой своей абсурдной рубахе, с босыми ногами и длинными волосами. Все ее чувства безнадежно перемешались. Она покачала головой.
Он усмехнулся.
— Мы же об этом с самого начала договаривались. Как я и говорил, каждый из нас получил то, что хотел.
Она подняла увядший цветок. Это был цветок мальвы, подаренный ей утром Бадави. Еще несколько дней назад жизнь на вилле казалась ей забавным приключением. А теперь такая перспектива угнетала ее.
— Я просто хочу, чтобы все поскорее кончилось. — Она старалась говорить как можно спокойнее, чтобы скрыть, что творилось у нее на душе.
— Вы действительно этого хотите? — спросил он глуховатым голосом. — Это все, что вы хотите? Чтобы все, наконец, кончилось?
Она ничего не ответила, лишь повертела цветком.
— Отвечайте. Почему вы не смотрите на меня?
— Из-за вашей рубашки, — несчастным голосом сказала Линда. — Она слепит мне глаза. Я пойду к Томми. Он, наверное, выплакал все глаза…
— Пусть поплачет один, — нетерпеливо сказал Грэг. — Он не хочет, чтобы кто-то видел. Я знаю — я сам когда-то был ребенком. А сейчас посмотрите мне в лицо, прошу вас.
Она подняла голову, встретилась с ним глазами и тут же поняла, что совершила ошибку, и резко заговорила, пытаясь защититься от той необъяснимой власти, которую он имел над нею.
— Вы и сейчас все еще ребенок. Посмотрите на себя. Вы в таком виде собираетесь лететь в Монреаль? Да вас выбросят из самолета.
— Только не Маркус Шейн. А он как раз летит туда на своем самолете. Ему нравится, как там готовят в одном ресторане, а я заодно послушаю одного парня, который, говорят, великолепно исполняет рок.
Линда с горечью улыбнулась.
— Вы все время молчали о том, что собираетесь лететь в Монреаль, Израиль и еще куда-то. Все всегда решаете такие вопросы в последнюю минуту?
— Я давно собирался в Европу, а что касается Монреаля, то я действительно надумал слетать туда только сейчас. С Бадави все закончилось быстро, и мне теперь не сидится. Хочется двигаться. У меня всегда так.
— Ясно. А я, значит, должна остаться, чтобы сохранять ваш замок.
— На время. Пока есть, что охранять.
— А вы будете мотаться по всему миру и иногда приезжать, когда вам захочется.
— В этом мой бизнес — мотаться по разным местам. А приезжать я буду как можно реже. Вы что-то имеете против этого? Или вы хотите, чтобы я подписал вам и виллу вместе с котом?
— Я ничего не хочу от вас. — Ее глаза гневно засверкали. — Я только хочу, чтобы я могла взять Томми и держаться от вас подальше.
— Вы знаете, в чем ваша проблема? — усмехнулся он. — Вы боитесь. Ваши собственные чувства пугают вас больше, чем…
— Вы перевернули всю мою жизнь, сделали из меня лгунью и обманщицу. Вы использовали меня. Но что еще хуже — вы использовали моего ребенка, который в эту самую минуту плачет из-за вас в этом доме. О появлении таких, как вы, всегда нужно оповещать, точно так, как это делается о приближении урагана. Вы и сами как ураган, мистер Хьюстон. Вы несете разрушение и ничего не испытываете при этом.
