– Ты действительно пригрозил ей судом?
– Конечно.
– Спасибо.
– Тебе нечего опасаться. Ребекка просто цепляется за соломинку, рассчитывая, что я дрогну и поддамся ее шантажу. Но не волнуйся – я не дам тебя в обиду. Ну, успокоилась?
– Да. – Клэр шмыгнула носом.
– И раз уж мы заговорили о скандалах… Хочу извиниться за прошлую ночь.
Клэр уставилась на него вытаращенными глазами.
– Ты сошел с ума?! Какие извинения?! Мне было так хорошо…
– Да? Признаюсь, мне тоже.
– Тогда зачем извиняться?
Рон подул на ее разгоряченное лицо.
– Все было как-то грубо. Ты заслуживаешь лучшего. Ужин при свечах, вино, розы… Но мне… мне слишком хотелось тебя.
Клэр рассмеялась, и Рон снова залюбовался ее лучистыми глазами, в которых уже не было ни тревоги, ни беспокойства.
– Ты такой милый. – Она поцеловала его руку, лежавшую на ее плече. – Чудесная ночь… Знаешь, иногда женщине не надо ничего другого, как только знать, что она желанна.
– Рад слышать, – прошептал Рон. – И все-таки мне хотелось бы загладить свою вину.
– Неужели? Как? – шепотом спросила Клэр.
– Надо подумать. – Рон поцеловал ее и тут же отпрянул, опасаясь возможной реакции.
Она улыбнулась.
– На нас же никто не смотрит.
Рон поднялся и протянул ей руку.
– Идем, пока я не передумал.
Клэр вскочила.
– Итак, вино и розы?
– О, милый, вещь великолепная, но ты не должен… – Клэр покачала головой, не в силах отвести глаз от кулона в виде сердечка с бриллиантом. Бриллиант искрился на свету, как маленькое солнце. – Это слишком.
– Я так хочу.
Клэр вздохнула.
– Я вынуждена отказаться.
Рон взял украшение и застегнул цепочку, на которой висел кулон, на шее Клэр.
– Ты не можешь отказаться, – тихо, но настойчиво сказал он. – Я хочу, чтобы оно было на тебе.
Клэр молча кивнула. Рон повернулся к продавщице.
– Думаю, мы возьмем.
– И не прогадаете, сэр. Кулон просто прелесть.
– Все прелесть в женщине, которая его носит.
Клэр отошла в сторону, ожидая, пока он расплатится за покупку. Эмоции переполняли ее, и он знала, что расплачется, если сейчас же не возьмет себя в руки. В фойе ей стало легче, и она улыбнулась.
– Чувствую себя принцессой. По-моему, ты обещал мне вино и розы, а не золото и бриллианты.
– Розы ждут тебя в моих апартаментах.
– Неужели?
– Да. Но сначала зайдем в бар.
Они уселись за столик. Ситуация явно выходила из-под контроля. Она не успела выстроить защиту и оказалась захваченной стремительным потоком чувств, уносившим ее все дальше от надежных берегов. Пока еще не совсем поздно, нужно искать пути к спасению, хвататься за что-то.
Проблема заключалась в том, что спасаться-то Клэр и не хотелось. Ей нравилось уноситься с потоком, нежиться в давно забытых ощущениях и предвкушать падение в бездну, зная, что на свете есть человек, который всегда вытащит ее на берег.
Клэр посмотрела на Рона, разговаривавшего с официанткой. Любовь – это ожидание чуда. И вот чудо свершилось, потому что после всего, что она сделала ему, он по-прежнему любит ее.
Правда, сам Рон не сказал ей этого. Но уже ничто на свете не могло заставить Клэр поверить в то, что он только играет. Да, возможно, вначале ему хотелось отомстить ей, но затем все изменилось. Они снова обрели друг друга.
Официантка принесла поднос с двумя бокалами вина. Поблагодарив ее, Рон повернулся к Клэр.
– Все в порядке? Ты о чем-то задумалась?
– Немного устала. – Она действительно устала, потому что почти не спала после возвращения в отель.
– Бурная ночь?
– Да, было не до сна, – в тон ему ответила Клэр, поднося к губам бокал.
– Понимаю. – Рон опустил руку под стол и погладил Клэр по бедру. – Надо было надеть то платье.
Клэр рассмеялась и поперхнулась вином. Рон подал ей салфетку и легонько постучал по спине.
– Красное платье? На пикник?
Он сокрушенно развел руками.
– Не надо было говорить, куда мы отправляемся. Может быть, ты надела бы юбку, а не эти проклятые джинсы. Черт, я тоже не выспался, но все равно думал об одном и том же.
– Рон… – Клэр покраснела и попыталась убрать ногу из-под его руки. – На нас же смотрят.
– Тебе явно понравилась эта фраза. Пусть смотрят. И завидуют. Если только…
– Если только что? – с интересом спросила Клэр.
– Если только ты не хочешь перейти в более укромное место.
– Например?
Он допил вино и поднялся.
– К тебе или ко мне?
Клэр опустила глаза. Вот он, решающий момент. Вот он, самый большой шаг. Да, они занимались сексом в беседке, лишь выплескивая избыток сексуальной энергии, накопившийся за те дни, когда он мучил ее своей игрой. Ситуация изменилась. Клэр знала это, чувствовала. Но если она сейчас поднимется с ним наверх, то они займутся уже не сексом, а любовью. А это равносильно признанию в этом чувстве открыто.
Клэр подняла голову – Рон смотрел на нее. Смотрел серьезно, без обычной усмешки. Он хотел того же, что и она. Любви. Он любит ее и не желает ей зла.
Клэр оставалось только надеяться, что, когда наступит время, она тоже не сделает ему ничего плохого.
– Ты прекрасна, – прошептал Рон. Он притянул Клэр к себе. Ему хотелось любить ее всю ночь, хотелось ласкать, целовать, делать все, чтобы она поверила в то, что он ее любит. А больше всего ему хотелось услышать, что и она любит его. – Ты ведь еще не была здесь?
– Нет.
– Тогда я устрою тебе экскурсию.
– Согласна.
Взяв Клэр под руку, Рона провел ее через гостиную в небольшую кухню.
– Для знаменитого Рон Фримена, владельца ресторанов, здесь довольно тесно.
– Большая кухня у меня внизу.
Клэр повернулась и обвела взглядом апартаменты. Рон знал, что она видит. Жилище одинокого мужчины. Чистое, прибранное, стерильное. Еще неделю назад оно вполне устраивало его. Сейчас нет.
– Рон? – Клэр сжала его руку. – Что-то не так?
– Все в порядке.
– Э-э-э… не думаю, что экскурсия подошла к концу. – Клэр облизала губы. – Не так ли?
– Нет. – Рон словно ждал этого приглашения.
Они вместе открыли дверь в спальню, большую часть которой занимала кровать. Рон подвел Клэр к кровати, усадил и, опустившись перед ней на колени и начал медленно раздевать ее. И в этот момент понял, что больше всего на свете – больше «Касабланки», больше богатства и карьеры – ему нужна эта женщина.
Клэр не знала, сколько времени они занимались любовью, потому что время исчезло, растворилось в накатывавших одна за другой волнах наслаждения, подбрасывавших тело и уносивших душу в заоблачные выси. Она отдавалась ему страстно, неистово, не останавливаясь ни перед какими границами и запретами.
