Гейб чиркнул спичкой, поднес ее к фитилю старинной лампы с розовым абажуром, и круг теплого сияния обозначился в комнате.
– Я не понимаю, – неуверенно произнесла Джесси, захваченная вихрем эмоций, которыми пропитана была атмосфера домика. – У меня ощущение, что я должна говорить здесь шепотом, потому что это необычное место.
– Это так и есть, Джесси. Мы в доме, где встречались молодые люди, которым мы обязаны появлением на свет. Это было их тайной, защищенной от мира. Здесь находилась подлинная сокровищница твоей горы. Это то, что ты инстинктивно пыталась сберечь, сама того не замечая.
– Да, – невнятно отозвалась Джесси, бродя по комнате. Она коснулась рукой стола, полки с книгами стихов, потрогала спинку кресла-качалки.
– А как ты узнал об этом?
– Я ничего не знал о доме. Случайно наткнулся, и стоило мне переночевать здесь, как я все понял. – Джесси повернулась лицом к Гейбу, но побоялась спросить, что же он понял. – Дядя Бак хотел продать этот участок, так как размышления о прошлом, связанные с ним, приносили с собой боль. Понимаешь, он тоже любил Марту. Она сначала выбрала его брата, потом полюбила твоего деда.
– Марта, должно быть, была замечательной женщиной, всегда поступавшей так, как велело ей сердце. Очень печально. Судьба заставила четверых жить не так, как им хотелось, и не позволила им ничего изменить. Ныне Бак подумывает о продаже сент-клеровской земли. Будем надеяться, он сможет найти счастье с Эффи, церковной органисткой.
– Я не смогу продать эту землю, Джесси, – ответил Гейб на ее невысказанный вопрос. – Марта умышленно распродала все земли вокруг, а твои родичи удерживали любой ценой полоску, которая могла служить единственным мостиком к участку.
– Ты назвал его убежищем.
– Думаю, так оно и есть. – Гейб, закрыв дверь наружу, приблизился к Джесси. – Здесь было убежище наших предков, теперь оно наше с тобой.
– Не понимаю, – отозвалась Джесси.
Но на самом деле она поняла. Правда, не сам домик, не теплое сияние, исходящее от лампы, не огонь в камине создавали удивительное чувство умиротворенности, ощущение того, что ты кому-то нужен.
Это делала любовь, которая жила здесь.
И любовь, горящая в глазах Гейба.
И любовь в сердце Джесси.
– Понимаешь, Джесс, запечатав наглухо доступ к участку, они надежно защитили свою любовь на вечные времена. Теперь это наше с тобой гнездо. Я люблю тебя, Джесси. Если ты хочешь остаться здесь, я тоже остаюсь. Я не уеду больше от тебя.
Джесси почувствовала невиданную легкость на душе. Она свободна, как ветер. Ей бы сейчас закружиться в танце! Ей хотелось петь, но не грустные, не печальные песни. Эх, спеть бы о найденной вновь, возродившейся любви!
– Ты говоришь: это – наше с тобой место, Гейбриел Сент-Клер?
– Да, если ты будешь здесь со мной.
– Ты думаешь, ангел-хранитель может жить с персоной, за которой обязан присматривать?
– Думаю, да, если эта особа раскаялась в своих грехах, как полагается.
– Раскаялась во всем, – горячо заверила его Джесси. – Прошу меня извинить за то, что сказала Лоре, будто я беременна, из-за чего она бросила тебя в то последнее лето перед твоим отъездом в колледж. И еще извиняюсь за то, что убеждала ее отца в том, что якобы вы с ней собрались сбежать.
– Что-что?
– Собственно, я написала ему записку. Разумеется, не следовало использовать для этого листок из школьной тетради. Я так никогда и не удостоверилась, принял ли он мое предупреждение всерьез.
– Он поверил.
– А еще я принесу извинения дяде Баку за то, что донесла властям, которые наблюдают за производством спиртного и табака, о его подпольном винокуренном заводе.
– Что еще?! – Гейб подступил к ней ближе.
– Больше ничего не припомню. Хотя… – протянула Джесси, – вот еще что. Я держала в секрете один факт: после смерти Марты дед обнаружил на вашем участке новую золотую жилу. Именно там, где он и предполагал. Она не пересекала нашей границы, и дед считал, что уже достаточно сделал для Сент-Клеров. Он попробовал выкупить землю у ваших. Те отказались продавать, а он ничего им не сказал.
Гейб расхохотался, будто услыхал отличную шутку.
– Ты меня разыгрываешь. Почему же твой отец ничего не предпринял?
– Он никогда ни в чем не верил деду. Решил, что это очередная пустая выдумка. Зато теперь ты богат, Гейбриел Сент-Клер. Благодаря Джеймсам.
– Это верно: ведь они дали мне тебя.
– Но я-то имею в виду деньги. Ты – владелец золотоносной жилы, которая обещает питать самый мощный рудник в здешних местах за все время с начала добычи.
– Ты хочешь сказать, что мы с тобой миллионеры, Джесси? Что гора сделает нас богатыми?
– Эта гора всегда делала нас богаче, Гейб. Мы можем поехать, куда нам захочется, заниматься чем угодно, и у нас всегда будет это место, чтобы вернуться домой.
Закинув руки Гейбу на шею, Джесси повисла на нем. Она могла бы отнести все на счет очарования, исходящего от бревенчатого домика, но это означало бы покривить душой. Ей хотелось сказать, что собирается подарить ему прощальный поцелуй, но знала, что никакого прощания не предвидится. Она могла бы сообщить ему, что уже упаковала свой чемодан в Делоуниге и оставила распоряжения, как вести дела в баре в ее отсутствие, поскольку она уезжает с человеком, которого любит.
– Я столько сил потратил на то, чтобы выбраться отсюда, – с сожалением сказал Гейб. – Я искал ту, что полюбила бы меня. А она все это время была здесь. Какой же я идиот! Но мы с тобой нашли друг друга на горе Пампкинвайн. Теперь гора твоя, Джесс. Я возвращаю ее тебе.
– Не гора была предметом моих мечтаний, – созналась Джесси. – Не ее я добивалась! Любовь – всюду, где ты, Гейбриел Сент-Клер…
На этот раз Джесси сама поцеловала его. Затем она расстегнула воротник его рубашки и сняла ее, покрывая быстрыми жаркими поцелуями его грудь. Одежда полетела в сторону. Постель, казалось, говорила им: "Добро пожаловать!" Она приняла любовников в свои ласковые объятия, когда те опустились на новую пуховую перину. Она ограждала их от внешнего мира и раздувала пламя страсти.
– Никаких сомнений, Гейб? – спросила Джесси, поднявшись на локтях. – Я больше не отпущу тебя!
– Никаких сомнений, – сознался Гейб, прижимая ее к себе.
И действительно, прежде у него не было уверенности, что он поступает правильно, предаваясь с нею любви. Теперь он с восторгом смотрел на Джесси, жадно лаская ее. Он ощутил под рукой шелк ее белья и заявил:
– На тебе все еще слишком много одежек!
– Так сними их, – распорядилась она.
Джесси легко избавилась от трусиков, расстегнула молнию на остатках своего танцевального костюма и повела плечами, окончательно лишая Гейба способности что-либо соображать. Их поцелуи были горячи, тела пылали от страсти. У Гейба захватило дыхание, когда Джесси стала на колени и слилась с ним в одно целое…
