– Я даже не догадывалась о твоих чувствах, – прошептала Алиса, глядя на него снизу вверх. – Думала, что ты любишь Монику, и мне казалось, что у меня нет ни одного шанса. К тому же Майк казался таким… живым, таким обаятельным. И был так похож на тебя… Вот я и подумала, что смогу заставить себя полюбить его. Я пыталась полюбить его… не знаю, догадывался ли он когда-нибудь о моих истинных чувствах…
– Никогда не догадывался, хотя, думаю, о моих подозревал, – с печальной и задумчивой улыбкой произнес Адам. – Порой я спрашивал себя, не потому ли он и решил так быстро жениться на тебе. Майк с самого детства всегда и во всем старался опередить меня, но у него никогда это не получалось. И только в случае с тобой впервые в жизни он стал победителем. После первой нашей встречи я уже ничего не хотел, кроме тебя, но ты досталась ему.
Алиса судорожно вздохнула и прижалась щекой к широкой груди мужа.
– Если бы только я знала это! А я-то думала, что ты презираешь, даже ненавидишь меня. Ты практически перестал ездить в имение, когда я жила здесь.
– Я вынуждал себя держаться от тебя подальше, считал себя самым низким существом на земле за то, что так сильно хотел жену своего кузена… Поэтому мне стало немного легче, когда я переложил часть вины на тебя и поверил в самое худшее… Правда, как только что выяснилось, тут не обошлось без помощи маленькой хитрой Моники. Конечно, я должен был сразу раскусить ее, догадаться, что между ней и Майком – роман, но я так винил себя за то, что расторг помолвку с ней, что не мог позволить себе прислушиваться к смутным подозрениям.
– Но… разве Майк никогда не говорил обо мне? – спросила Алиса.
Адам рассмеялся.
– Он бы говорил все время только о тебе, если бы я ему позволил. Но я старался избегать этих разговоров, поскольку боялся, что он заметит, как я ревную тебя к нему. И что бы ни говорил о тебе хорошего Майк, я тут же старался забыть об этом, поскольку считал, что он просто без ума от тебя. Вот так и получилось, что Моника оказалась моим единственным источником информации о тебе. Зато ей я разрешал говорить! Хотелось побольше узнать о тебе, пусть даже и плохое. Я верил ей тогда.
– Но ты больше не веришь в то, что она обо мне рассказывала? – дрожащим голосом осведомилась Алиса. – Ты больше не думаешь, что я вышла за тебя замуж только для того, чтобы сохранить дом и продать землю?
Адам погладил ее щеку.
– Нет, не только из-за денег, хотя, по-моему, твои мотивы были немного связаны и с домом. Но сейчас я могу тебя понять… и понимаю, насколько дорогим стало для тебя это имение. Потерять свой собственный дом… родителей… все… да еще в таком юном возрасте. Это наверняка было для тебя сильнейшим потрясением. Но сейчас – вот твой дом! Теперь ты больше не должна чувствовать, будто опять находишься где-то снаружи.
И чтобы доказать свои слова, Адам нагнулся к жене, и их губы слились в трепетном поцелуе. Это был тот полный любви нежный поцелуй, о котором так мечтала Алиса. Находясь в его сильных объятиях, она почувствовала, что вот, наконец, пришло счастье. Горячие губы Адама заставили ее рот раскрыться в ответном поцелуе. Ее прежний надменный повелитель остался в прошлом! И откуда только у него, такого сурового и циничного, взялись эта беспредельная нежность и ласковая заботливость?
Они больше не были грозными противниками. Рука мужа медленно двинулась вниз по ее спине, и Алиса почувствовала, как тает от проснувшегося желания.
– Я нашел Пушка! – Неожиданно дверь распахнулась, и в библиотеку ворвался Дики, прижимая к груди своего белого котенка. – Он сидел около задней двери и боялся войти в дом. Но я дал ему блюдце с молоком, и сейчас у него все в порядке.
– Дики, – смущенно проговорил Адам, – ты уже большой мальчик. Помнишь, я тебе говорил, чтобы ты стучал в дверь, прежде чем войти?
– Помню, но ты сказал, что стучать нужно только в спальню, – с железной логикой ответил Дики. – Чем вы тут занимаетесь?
Алиса с трудом поборола желание расхохотаться, пока Адам искал подходящий ответ.
– Я как раз поцеловал твою маму.
– Уф! – Маленькое личико сморщилось от отвращения. – Неужели, когда женишься, обязательно нужно целоваться?
– Ну это… не повредит, – выдавил из себя Адам, стараясь сохранить серьезность.
– В таком случае я никогда не женюсь, – решительно объявил Дики. – Терпеть не могу целовать девчонок!
И он выбежал из библиотеки, оставив хохочущих Алису и Адама.
– Маленькое чудовище! – пробурчал Адам. – Он всегда задает самые трудные вопросы.
– Дети все такие, – с умным видом произнесла Алиса. – Ты бы видел свое лицо, когда пытался сообразить, что же ему ответить! Наверное, решил, что придется говорить что-нибудь о цветочках и пчелках, да?
– Думаю, скоро придет время и для этого, – усмехнулся Адам и вновь обнял ее. – Кстати, мне пришла в голову интересная мысль: может, нам стоит подумать о маленьком братике или сестричке для Дики?
Алиса с радостным удивлением посмотрела на мужа.
– Но я думала, ты не хочешь детей…
– Почему ты так думала?
– Моника сказала…
Они одновременно помотали головами, чтобы раз и навсегда забыть все, что говорила Моника.
– Я хочу детей, – заявил Адам. – Много детей. Что скажешь?
– По-моему, это превосходная идея! – согласилась Алиса.
… Весну сменило солнечное лето, потом была урожайная осень, а за ней холодная зима, когда так уютно сидеть за накрытым крахмальной скатертью столом, пить чай со свежеиспеченными булочками с корицей и смотреть, как кружатся за окном пушистые снежинки… А потом снова наступила весна… И вот уже опять над цветущим садом нависло знойное марево и жужжат над цветами пчелы… И Алиса сидит на лужайке под навесом в плетеном кресле-качалке, обессиленная жарой, и покачивает колясочку с малышом. Рядом с ней, в таком же кресле, качается, погруженный в книгу Дики. А Адам сидит поодаль за столом, разбирает бумаги, но время от времени отрывается от них и смотрит на жену. Она так хороша в этом легком белом платье, со струящимися по спинке кресла длинными волосами… И это даже хорошо, что она так поправилась после родов, теперь его любимая выглядит еще более соблазнительно. Как бы дотерпеть до вечера, когда они уложат детей и останутся одни… Ему никогда не надоест ее целовать, медленно, одну вещицу за другой, снимать с нее одежду и ласкать это роскошное, налившееся женской силой тело, такое прекрасное, такое желанное…
Алиса почувствовала взгляд мужа и повернула к нему порозовевшее от жары лицо.
– Милый, – тихо, чтобы не разбудить маленького сына, попросила она, – узнай у миссис Белчер, готов ли обед, дети наверняка проголодались…
