Но Аликс не успела встать на защиту Баптисты или одобрить выбор Микеле — кроткие темные глаза его матери вдруг сверкнули, и голосом жестким, какого Аликс ни разу не слышала от нее, она властно приказала:
— Довольно, Венеция! Что бы ни представляла собой жена Микеле, он любит ее, и она теперь член нашей семьи. И если он смеет надеяться на великодушие Аликс по отношению к нему и Баптисте, он так же мог бы ожидать этого и от тебя, хотя ты приходишься нам родней только по материнской линии…
— Что позволяет мне считать себя чуточку ближе к вам, нежели Аликс, — огрызнулась Венеция. — Ну, как бы там ни было, что Аликс теряет, если будет великодушной? Теперь, когда Микеле во всеуслышание объявил о своей новой любви, она может считать себя вполне свободной. Если ей не хочется, она вовсе не обязана встречаться с его женой. Если, конечно, не имеет далеко идущих планов принять ее здесь как…
— Как кто?
— Да нет, ничего… — пробормотала Венеция, предоставив Аликс догадываться, что именно слово «невестка» готово было сорваться с ее губ. — Ну, так на что же похоже это создание? — снова поинтересовалась она у Аликс.
— Она очень юна и прелестна. Но более всего меня поразило в ней чувство собственного достоинства. В тот день, когда я видела ее, она обошлась с Микеле как настоящая королева. А Микеле ни намеком не дал мне понять, что влюбился в нее.
— Да, Микеле умеет запудрить мозги, — проговорила Венеция с язвительной ухмылкой. — Ну ладно, скажи, ты ведь не собираешься присутствовать здесь, когда он привезет ее? По-моему, это было бы уж слишком!
Но тут в разговор снова вступила синьора:
— Думаю, Венеция, Аликс сама решит, как ей поступить. Она знает, что мы поймем ее нежелание встречаться с Микеле и что будем приветствовать ее пребывание здесь ровно столько, сколько ей захочется. — Она повернулась к Аликс. — Дорогая, когда ты уедешь и когда сочтешь, что простила Микеле, приезжай к нам всегда, когда тебе захочется. Хорошо?
Что могла сказать Аликс? Только солгать:
— Хорошо.
Она написала Микеле ответ, который Леоне одобрил, а синьора, прочитав, с грустью сказала:
— Люби его, как я. Хотя он, милая, наверное, не заслужил быть с тобой. Я могу только надеяться, что на этот раз он сделал такой же выбор, как тогда, когда ухаживал за тобой.
Однако, несмотря на все эти сомнения, глаза синьоры теперь светились по-новому, и она жила в ожидании маленького внука. Дора Париджи снова обрела способность жить настоящим, теперь ничто не омрачало ее жизни — ни смутные воспоминания о прошлом, ни страх за будущее. Она излечилась от них окончательно, и для Аликс настало время уйти из ее жизни.
Аликс согласилась остаться на вилле до приезда Микеле, однако за день до этого обстоятельства изменились самым неожиданным образом.
Время от времени в течение всего лета Аликс получала от тети Урсулы почтовые открытки, которые та отправляла до востребования из разных портов, не ожидая ответа. Но в тот день от тети пришло письмо, в котором она сообщала, что ее теплоход изменил обратный маршрут и теперь следует в Англию с заходом в Неаполь, где он ожидается утром следующего дня и пробудет там пять часов. Тетя Урсула очень надеялась, что Аликс найдет возможность приехать в Неаполь — ведь они так давно не виделись.
Неаполь. Завтра. Прямой путь обратно в реальность. Он заставит ее навсегда расстаться с виллой. Там, в Неаполе, ей придется уклоняться от расспросов тети Урсулы о том, как она провела лето. Если она и упомянет о вилле, то только в том смысле, что якобы имела там что-то вроде работы, потому что признаться, как предлагал Леоне, что почти четыре месяца бездельничала в доме «у друзей», означало бы злоупотребить доверием тети Урсулы.
Аликс теперь предстояло объяснить на вилле причину своего столь поспешного отъезда, поэтому, вернувшись из города, она первым делом протянула письмо Леоне:
— Думаю, я могла бы поехать поездом. К утру как раз успею.
Леоне оторвался от письма:
— Могли бы, только в этом нет необходимости. Я отвезу вас.
— О нет, пожалуйста…
— Почему?
— Я уже называла вам причины, когда приехала сюда. И потом, как я объясню тете, кто вы такой?
Он оставил эти слова без внимания:
— Все это чепуха. Насколько я помню, вы тогда сказали, что не хотели бы лгать лишнего. Нет, я отвезу вас туда и обратно, а за это время мы придумаем объяснения, которые смогли бы удовлетворить вашу тетю.
«Да, опять придумаем. В последнее время мы с вами здорово наловчились придумывать небылицы», — с горечью подумала про себя Аликс, но вслух сказала:
— Если вы настаиваете, то тогда только туда. Может статься, что после отплытия тети Урсулы будет поздно возвращаться в Рим. Я переночую в Неаполе и вернусь в Рим поездом на следующий день. Микеле приезжает завтра, и ваша мачеха думает, что поэтому я хочу уехать раньше. Из Неаполя я по телефону закажу комнату в Риме и…
— Вы не сделаете ничего подобного, — вдруг властно прогремел Леоне. — Вы вернетесь сюда вместе со мной завтра вечером.
— Но Микеле и Баптиста уже будут здесь!
— И что из этого? Мачеха, может, и согласилась бы, чтобы вы уехали, но я нет! Вы же знаете, она не допускает и мысли о том, чтобы потерять с вами контакт. А раз вам так или иначе предстоит иногда видеться с Микеле, то почему бы не сделать этого завтра?
Аликс отчаянно пыталась зацепиться за какую-нибудь отговорку и наконец нашла, не вполне удачную:
— Баптиста может случайно проговориться, что мы с ней виделись не один раз, а два.
— Я позвоню Микеле, чтобы он предупредил ее. Так что не нужно ничего придумывать. Давайте-ка лучше прикинем, во сколько нам завтра выезжать.
Немного подумав, он назвал ей точное время, Аликс согласно кивнула, в который раз уступая его воле. Теперь это уже последний раз, подумала она про себя. Да, последний…
В этот день, несмотря на безоблачное небо, в душной атмосфере чувствовалось приближение грозы. Однако поскольку явных признаков ее пока не наблюдалось, Аликс отправилась в дикую часть парка, вспомнив, что когда-то облюбовала ее как возможное убежище. Убежище от чего? Этого она тогда не знала и не могла предвидеть, как часто будет бродить по кипарисовой аллее мимо фонтана и ежевичных зарослей, среди которых легко можно было спрятаться. Но только не от собственных мыслей.
И вот сегодня, зная, что еще вернется сюда, Аликс почему-то чувствовала, что прощается с этим местом навсегда. Наверное, потому, что с завтрашнего дня оно уже не будет частью ее жизни. Несмотря на уговоры Леоне. Он, конечно, не видит никакого препятствия ее возвращению сюда. Она навсегда останется в этом доме желанным гостем, добрым другом Доры Париджи, а быть может, теперь и Баптисты, будет видеться и с ним самим, но отныне не будет уже той тайны, которая соединяла их все это время. Возможно, он пригласит ее и на свадьбу, если наконец сочтет необходимым этот расчетливый шаг, которого ожидает от него даже его мачеха, не упоминающая, правда, в отличие от Джиральдо Торре, имени Венеции.
