и все, что между нами было, не перекрывает ее отвращение, то я не могу ее держать. Мне любовь ее нужна, а не презрение.
– Макс, такси приехало, выпусти меня.
– Ты действительно этого хочешь, – все-таки ловлю ее взгляд и тону в синих омутах, пытаясь там найти ответы. Наступает полная тишина, слышно только, как я задыхаюсь от нехватки кислорода.
– Да, – так тихо отвечает она, и я отступаю. Она уходит…. Дверь захлопывается… И все… Меня нет… В голове вертится только один вопрос – можно ли жить, не дыша?! А потом апатия сменяется яростью, полной неконтролируемой злостью на самого себя!
Я крушил все на своем пути, разбивая кулаки в кровь. Внутри меня словно что-то разорвалось, разрывая внутренности на ошметки. Тело горело, словно в агонии. Я разбил стеклянный журнальный столик, вгоняя острые осколки в руку, но боли не чувствовал. Душевная боль перекрывала физическую, а я хотел обратного эффекта. Кажется, я ослеп, оглох и полностью слетел с катушек. Так больно мне не было никогда. Она обещала подумать, но, если честно, каждый человек знает ответ на вопрос в первую секунду, когда его задает. И если обещает подумать или дать время – это, в девяноста девяти случаях из ста, нежелание говорить «нет». Обещание подумать – это мягкий отказ.
Через какое-то время я нашел себя на полу с окровавленными руками и полным хаосом вокруг. Пожар внутри закончился, остался привкус гари и пепла. Руки саднило болью, и это, наверное, хорошо, по крайней мере, я начал чувствовать тело, а внутри – опустошенность. Поднялся на ноги, ощущая ватность во всем теле, открыл холодильник, достал бутылку водки, сорвал крышку и глотнул с горла. Откуда у меня водка? Не важно, главное – она есть. Мне нужно обезболивающее, много анестезии, а лучше сразу наркоз.
Вновь сел на пол, облокачиваясь на диван, и сделал еще несколько глотков обжигающей жидкости. Где-то рядом завибрировал телефон, но я не обращал внимания, я точно знал, что это не ОНА, а другие мне не нужны. Телефон все звонил и звонил, вызывая раздражение и агрессию, схватил его в желании разбить об ближайшую стену, а потом застыл, увидев номер матери. Мне впервые за несколько лет захотелось с ней просто поговорить и услышать ее голос.
– Алло, – отвечаю я, прочищая горло.
– Алло? – растерянно и вопросительно произносит она, не ожидая моего ответа. – Как ты, Максим? – А как я? Ответа на этот вопрос не находилось…
– Хорошо, – отвечаю шаблонной фразой. – Я позавчера перевел деньги.
– Я получила, спасибо. Ты заболел? – странный вопрос. По-моему, я умер.
– Нет, с чего ты взяла?
– У тебя голос хрипит.
– Нет, мам, я не заболел. Ты как?
– Я… я в больнице…
– В больнице? – удивленно спрашиваю я, словно моя мать не может заболеть. – Что с тобой?
– Не знаю. Обследование прохожу. Давление скачет, все внутри болит… А сейчас на душе неспокойно стало, и я подумала о тебе. У тебя точно все хорошо? – как странно, раньше я ждал этих слов, когда-то давно, в прошлой жизни.
– Мам, можно я приеду? – спрашиваю я, делая еще несколько глотков водки, и закручиваю крышку.
– Да, конечно, но я в больнице, – суетясь, отвечает она, словно извиняется.
– Мам, я хочу приехать в больницу и выяснить, что с тобой. Там врачи никчемные, может, перевезем тебя сюда в хорошую клинику?
– Да не нужно…
– Мам, я сейчас возьму билеты и приеду ближайшим поездом.
– Хорошо, я жду. Очень жду, Максим, – только у нее получалось так произносить мое имя, как-то по-особенному. Нет, еще у Нюты…
***
Я просто накидал в сумку первые попавшиеся вещи, взял деньги, телефон и поехал в родной городок, на поезде, как когда-то сюда приехал, с одной сумкой. По дороге ни о чем не думал, кроме матери, стараясь блокировать мысли о ней, иначе меня вновь сорвет. Кажется, в родном городке ничего не изменилось, те же маленькие улочки, тот же парк, где молодежь пьет пиво и весело общается. Когда-то на их месте был я. Так же обнимал очередную девушку и что-то заливал ей в уши, ради быстрого траха. Так же тусил со своей компанией, ввязывался в драки, и занимался спортом. А ведь все было не так плохо. Пока я не психанул и не поехал покорять столицу. И покорил, только не столицу, а сотни женщин, и был горд собой. Идиот!
С вокзала сразу поехал к матери в больницу. Она лежала в захудалой обшарпанной палате с еще пятью женщинами. Никакого ухода и внимания. Вся бледная измученная мать мне улыбнулась и бессильно обняла, цепляясь за мою футболку. От нее пахло лекарствами и болезнью. Постарела, седина, много новых морщин и больные глаза. И мою внутреннюю пустоту напомнила иная боль и тоска. Что бы ни произошло, она моя мать, и я ее люблю. К черту прошлое, надо уметь прощать. Я на себе испытал, как прошлое может разрушить настоящее и как невыносимо больно, когда тебя не прощают.
Дальше я поговорил с главврачом этой богадельни и перевел мать в отдельную платную палату. Деньги творят чудеса. Обследование ускорилось и уже через три дня моей матери сделали операцию. Все прошло успешно, и через неделю мать выглядела лучше и даже рассказывала мне о планах на будущее.
– У тебя есть девушка? – болезненный вопрос, на который я не хочу отвечать. Я стараюсь не думать об Анне, но она каждую ночь врывается в мой сон, снося все мои барьеры. Просыпаюсь по утрам и строчу ей очередное сообщение. «Как ты, малышка? Доброе утро, солнышко. Я безумно скучаю. Люблю тебя, моя синеглазая девочка», – но не отправляю, оставляя их в черновиках… Она просила не искать с ней связи.
– Есть, – уверенно отвечаю я, потому что Анна во мне, даже если не рядом.
– Как ее зовут? Вы давно вместе? – так радостно спрашивает мать. А я просто открываю фото Синеглазки на телефоне и показываю.
– Ее зовут Анна.
– Красивая девочка, такая молоденькая, но очень тебе подходит. Ты так возмужал.
– Мам, давай ты восстановишься и поедешь со мной в столицу. Я продам свою квартиру, машину, ты свою – и мы купим дом, как ты когда-то мечтала?
– А ты не можешь здесь остаться? Извини, конечно, не останешься и не нужно, там у тебя своя жизнь…
– Мам, ты тоже часть моей жизни и, по сути, мы остались с тобой одни, дальние родственники не считаются. Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Не хватит денег на дом, я возьму кредит. Поехали?
– Зачем кредит? У меня есть деньги. Все, что ты высылал, я почти не тратила, и там накопилась приличная сумма.
– Мам, – почти стону. – Я высылал тебе деньги для нормальной жизни, а ты… – Это значит, что ты согласна?
– Это значит,
