— Тебе виднее, — усмехнулся Джастин. — Я бы сам не отказался это узнать. Как ты?
— Все в порядке. — Она попыталась сесть.
Джастин удержал ее.
— У тебя странное представление о «порядке».
— А нечего было врываться в мой дом!
— Ты сама меня впустила.
— Вечно ты находишь оправдания!
— Сэм, скажи мне, что с тобой происходит? — серьезно и спокойно спросил Джастин.
Саманта видела, что на самом деле он далеко не так спокоен, как хочет казаться.
— Со мной все хорошо.
— Прости мою бестактность, но ты неважно выглядишь.
— Хам.
— Возможно. Тебе разве не нравится это изменение?
— Не уверена. Хотя ты новый в любом случае лучше себя прежнего, это бесспорно. — Саманта все-таки преодолела давление его руки и села.
— Новый я — это я настоящий, а раньше была только безжизненная маска. Но мы отошли от темы. Ты болеешь?
— Нет.
Джастин положил ладонь ей на лоб, проверяя, нет ли жара. У него были прохладные пальцы. Саманта едва успела прикусить язык, чтобы не попросить его продлить это прикосновение.
— Тогда почему ты днем разгуливаешь в пижаме?
— Сплю. У меня отпуск.
— Бледная?
— Перенервничала из-за твоего внезапного появления.
— А тени под глазами?
— Так падает свет.
— Не дури мне голову.
— Опять хамишь?
— Поверь мне, это еще не хамство. — Джастин сел рядом и взял ее руку в ладони.
— Ты, по-моему, забываешься, — проворчала Саманта.
— Нет, что ты!
— И слишком много себе позволяешь.
— Я уже позволял себе гораздо больше.
Саманта покраснела. От этой его естественной напористости — и от воспоминаний.
Она все равно собиралась рассказать ему. Не сейчас, конечно, но разве все в жизни складывается так, как мы планируем? Нет. Но, как бы то ни было, существующее положение вещей и все повороты судьбы, как правило, оказываются самыми лучшими и закономерными. Если бы когда-то она не встретила Эдмонда, вся эта история и вовсе не началась бы. Она бы не узнала Джастина. И если бы их с Эдмондом отношения складывались иначе, они не зашли бы в тупик, из которого для Саманты был один выход — Ирландия. И они с Джастином не оказались бы один на один в маленьком красивом мирке, который подтолкнул их друг к другу. А без этого не было бы того чуда, которое в этот самый момент происходило в ней — и с ней.
Осталось только решить, когда он узнает, сейчас или потом.
Как бы там ни было, все равно будет… хорошо.
Это осознание окатило ее теплой волной. И сразу стало спокойно, как будто сами собой сложились кусочки мозаики, долго не дававшей ей покоя. Саманте показалось, что еще никогда она не чувствовала так сильно присутствие в своей жизни Высшего смысла, Провидения и Бога.
— Ну, Саманта, что ты молчишь?
Сейчас.
— Я не больна, Джастин. Со мной… другое.
— Что?
Она смотрела ему в глаза, и постепенно ее взгляд теплел, в нем — не на губах, а именно во взгляде — расцветала улыбка. Потом она коснулась краешков рта, стала шире — и вот Саманта, понимая, что выглядит катастрофически глупо, глядела на Джастина абсолютно счастливыми глазами и улыбалась, как человек, выигравший в лотерею два миллиона. Хотя какие миллионы могут сравниться с тем, что получила в этой жизни она?!
Он просто не мог не ответить на ее открытый, светлый жест. Так и сидели, улыбаясь друг другу. Но Саманта видела, что он еще не понимает, что послужило причиной.
Она набрала в грудь побольше воздуха. Слова в самый последний момент застряли в горле.
— Ну?!
— Я жду ребенка.
Если бы в гостиной грянул раскат грома или в камин ударила бы настоящая маленькая молния, — это все равно не произвело бы такого эффекта. Несколько мгновений Джастин сидел не шевелясь, словно раз за разом пытался определить: не ослышался ли? верно ли его мозг расшифровал сигналы из уха? и не произошло ли серьезного сбоя в работе аналитической системы?
Потом он вскочил на ноги, словно под ним в течение двух секунд диван нагрелся до температуры плавления свинца.
Саманта продолжала по инерции улыбаться. Правда, улыбка стала неуверенной и потерянной.
— Сэм… — Джастин проглотил ком в горле.
— Да, Джастин?
— Поздравляю.
— Что?! Что еще за идиотское «поздравляю»?!
Возможно, ей стоило бы замолчать, убежать, хлопнув дверью, обозвать дрянными словами и пообещать себе вычеркнуть этого человека из своей жизни навсегда. По крайней мере, раньше она, может быть, так и сделала бы.
Но сейчас слишком важный был момент и предмет разговора, чтобы от разговора просто уходить. А отнестись спокойно к такой реакции Джастина она тоже не могла. Оставался один выход — скандал. И кто сказал, что скандал — не выход?!
— А какой реакции ты ждала от меня? — устало спросил Джастин.
У Саманты возникло ощущение, что весь он внезапно покрылся корочкой льда — вроде бы плотной, не настолько чтобы от него веяло холодом, но достаточно, чтобы сковать все его движения, взгляды и интонации.
— Ах, все-таки ты признаешь за мной право ожидать? Спасибо! Хорошо же! Так вот: мог бы сказать что-нибудь вроде «я рад» или «какое счастье»!
— Ты собираешься возвращаться к Эду?
— Зачем?!
Крик Саманты повис в тишине. Она встала, превозмогая тянущую боль внизу живота. Ничего, малыш, мы ведь потерпим, правда? Трудно ругаться, глядя на другого «очень сильно снизу вверх». Мама сердится, потому что папа ведет себя недостойно, но потом все непременно будет хорошо.
Она только не знала, как именно будет выглядеть это «хорошо».
— Зачем, Джастин? Зачем мне, бога ради, возвращаться к мужчине, которого я не люблю? Тем более тогда, когда в моей жизни есть уже тот, кого я люблю?
— А ребенок? Он — его?
Снова повисло молчание. На этот раз настал черед Саманты удивляться.
Удивляться непробиваемой непонятливости Джастина.
— Ты ведь умный парень, Джастин, — медленно сказала она. — Почему сейчас ты не можешь сложить два и два, я не понимаю. То ли потому, что результат «четыре» тебя не устраивает, то ли потому, что тебе кажется, что он слишком хорош… Во всяком случае. Если ты очень этого не хотел и не был готов к такому повороту событий. Надо было подумать головой чуть раньше!!!
— Ты хочешь сказать…
— Да, черт возьми! Я хочу, я уже пятнадцать минут пытаюсь тебе сказать, что жду ребенка от тебя, что нравится тебе это или нет, у нас с тобой будет ребенок, даже если ты откажешься его признавать и уедешь жить в Австралию, это не отменит этого простого факта — малыш будет! Твой и мой! Поздравляю!
Саманта, обессилев от этой короткой тирады, упала на диван. Когда сказано самое главное, все остальные доводы имеют очень мало значения. Так что их можно выдвигать сидя. При желании.
