Кампания наша уже давно начата, и мы понесли бы большие потери, если бы нам вздумалось сейчас остановить ее. В течение следующих нескольких недель многое станет достоянием гласности. У нас нет реальных способов избежать огласки многих фактов. Даже если мы попытаемся остаться в тени, это лишь поставит под угрозу наши жизни.
— Ты хочешь сказать, что Гасибу остались считаные недели? — ахнула Розалинда.
— Надеюсь. Но советую тебе выбросить это из головы. Не задумывайся об этом даже тогда, когда ты одна. Конфиденциальная информация не должна просочиться наружу.
Розалинда помрачнела.
— Когда мы с Ламис регистрировали рождение Самира… Она же, наверное, знала, что рано или поздно его сочтут сыном принца Камиля?
— Знала, но считала это вопросом далекого будущего. Однако Ламис чувствовала — и, кстати, была права! — что нет никаких разумных препятствий к тому, чтобы ее сын унаследовал престол своего прадеда. Наследование исключительно по мужской линии не более чем предрассудок. Сестра сказала мне так: «Никто не желает помнить, что у Мухаммеда не было сыновей. Все потомки пророка наследовали ему через дочь. Почему же в наши дни мать не имеет права передавать престол наследнику? В этом случае хотя бы известно наверняка, кто его мать!»
Розалинда невольно рассмеялась;
— О, значит, Ламис изменилась! Пять лет назад она не заводила бы таких речей!
— Но она права. Даже если в данном случае собственное поведение сестры в некоторой степени опровергает ее тезисы.
Теперь смеялись уже оба.
— Пойми, — продолжала Розалинда, — первоначально мы собирались отдать Сэма усыновителям. И Ламис хотела, чтобы у него оставалась возможность разыскать свои истинные корни, когда он вырастет. Я пообещала, что открою ему правду, если он отыщет меня. А если бы он не отыскал меня? А если бы я умерла раньше? Вот потому-то мы и зарегистрировали его как моего собственного сына.
Наджиб остановился и повернулся к Розалинде.
— Дорогая, ты действовала смело и мужественно, когда решила взять воспитание сына на себя. Немногие женщины решились бы на такой шаг.
— Ты даже не понимаешь, каким утешением был для меня Сэм, — возразила она. — Мне ни разу не пришлось пожалеть о том, что я поступила именно так. Ламис позаботилась о том, чтобы у меня не было финансовых трудностей. Это она купила мне квартиру. Кстати, как раз из-за этого Ламис объявила вам, что проигралась. Она же оплачивала обучение Сэма. Мы обе предполагали, что я буду сидеть с Сэмом дома.
Надж тряхнул головой.
— Розалинда, ты же стала ему и отцом, и матерью. Это тяжкое бремя.
— Мне не с кем было его разделить, — прошептала она, ощущая, как сильно бьется сердце.
— Завтра мы станем мужем и женой, Рози. Когда мы об этом договаривались, предполагалось, что наш брак будет фикцией. Но я люблю тебя так, как любит любой мужчина женщину, которую жаждет назвать своей женой.
— Наджиб, это правда? — с трудом проговорила она.
— Я полюбил тебя, как только увидел в первый раз! Нет, даже раньше! Когда увидел твою фотографию. Тогда мне стало ясно, что ты именно та женщина, которая мне нужна. Я ревновал тебя; ты можешь в это поверить? Я смотрел на твое лицо и ревновал, потому что пять лет назад ты улыбалась так моему двоюродному брату.
Теперь Рози не могла говорить, она только впитывала каждое слово.
— Завтра я буду произносить клятву, и я произнесу ее всерьез. Я хочу стать твоим мужем и отцом твоего сына. Розалинда, я хочу, чтобы все у нас было по-настоящему! Скажи, что ты любишь меня!
Казалось, ее сердце остановилось, чтобы она могла прислушиваться к словам Наджиба в абсолютной тишине.
— Ты станешь моей женой, моя Роза? — спросил Наджиб.
Бракосочетание состоялось на следующий день. Воздух был свеж и полон благоухания. Сад Розы возле стен дворца был разбит около пятидесяти лет назад. Впоследствии читатели журнала узнали, что своим существованием сад обязан королеве Азизе, покойной мачехе принца Рафи.
Здесь росли розы всех мыслимых сортов — благоухающие, радующие глаз. Все стены, все арки были украшены розами — красными, розовыми, желтыми, белыми…
И великолепный букет Розалинды состоял из белых и красных роз, сорванных накануне. Он отлично гармонировал с рубиново-бриллиантовым убором, позаимствованным у принцессы Зары, которая к тому же успела подарить невесте драгоценность, символизирующую сказочную звезду.
Невесту сопровождал к алтарю Самир — сын счастливых новобрачных. Он был одет в восточный костюм из шелка. Цвета его соответствовали орнаментам костюма Розалинды.
Шейх Наджиб, Сотрапезник принца Рафи, известный на Западе благодаря его усилиям вернуть на родину знаменитую Чашу Кира, ныне хранящуюся в Лувре, а также несколько статуэток и блюдо из Британского музея, блистал в костюме золотых и рубиновых тонов.
Список гостей был не слишком длинным, но тем не менее очень внушительным. Принц Рафи и принцесса Зара возглавляли замечательный перечень, включавший принца Омара и принцессу Яну из Центрального Бараката, принца Карима и принцессу Каролину из Западного Бараката, кронпринца Кавьянаи, принцессу Алинор из Парвана, шейха Араша аль-Хосрави и его молодую жену Лану, дочь американского компьютерного магната Джонатана Холдинга. Была здесь и сестра жениха, объявленная внучкой султана Хафзуддина, Ламис аль-Махтум с мужем…
Среди гостей прошел слух о том, что среди собравшихся находятся наследники старого султана Баджестана, причем они могут скрываться под любой личиной. Наджиб аль-Махтум пошел на раскрытие своего происхождения. Он явился на церемонию под собственным именем и подчеркнул, что женщина, с которой он встретился пять лет назад, не связана узами родства с королевской фамилией. Истинные наследники Хафзуддина аль-Джавади не желают раскрывать свое инкогнито, пояснял корреспондент журнала. Семья серьезно пострадала в ходе кровавых событий шестьдесят девятого года, когда к власти в Баджестане пришел человек, которого ныне бульварные газеты именуют «кровавым Гасибом»…
Розалинда волновалась так, что едва замечала фотокорреспондентов, ступая с усыпанного цветами ковра на белую дорожку, где ее поджидал Наджиб. А он был невообразимо красив в своем золотисто-красном одеянии и тюрбане, украшенном бриллиантами. Он словно сошел с картины.
Но самым прекрасным зрелищем были его глаза. Наджиб смотрел на нее, и в его взгляде читались любовь, гордость, желание и счастье. И на все эти чувства у нее был готов ответ.
Держа за руку сына, Розалинда приблизилась к своему шейху. Наконец она была дома.
