— Не хочу я с тобой целоваться на людях, — заявил Родриго.
— Делать нечего, придется. Нужно, чтобы они знали: я принадлежу тебе. Ты можешь делать со мной, что хочешь.
— Думаешь, мне не плевать на их мнение? Мне важна только ты!
Она поцеловала его в нос.
— Знаю. Но мы должны доказать им всем. — Они поцеловались. — А теперь можешь задернуть занавески.
— Ты все спланировала!
— Еще бы, а ты как думал?!
Снизу раздались восторженные аплодисменты, они становились все громче и громче, но Родриго и Мэри их уже не слышали. Она расстегивала пуговицы на его рубашке.
— Мария, ты уверена, что так надо?
— Молчи, — промурлыкала она, нежно закрывая пальцами ему рот. — Забыл, мы кое-что начали, а закончить так и не успели?
Ну что на такое скажешь? Он смотрел на нее глазами, полными любви, затем стянул рубашку и бросил ее в сторону.
— Можешь приступать.
Она рассмеялась и принялась ласкать его грудь, чувствуя, как заколотилось его сердце.
— Мария… Мэри…
— Теперь мне нравится, как звучит «Мария»… — Мэри — расчетливая англичанка, которая знает, чего хочет и ищет, как получить желаемое по сходной цене. Мария готова отдать себя всю без остатка.
С сегодняшнего дня она станет Марией и никогда больше не будет думать, что есть что-то важнее любви. Ради любви она стерпит все, и пусть весь мир катится в тартарары!
В комнате сейчас темно, их только двое, и в эти минуты все остальные просто перестают существовать. Она чувствует, как поддаются застежки ее платья, вот оно слетело с нее, и в его глазах непередаваемое удивление.
— Ах ты!..
Она смеется. Под платьем на ней ничего нет.
— А ты как думал? Я пойду на что угодно, лишь бы ты был со мной. Ты чего-то ждешь?
— Нет… — прорычал он, взял ее на руки и понес на кровать.
Она принялась ласкать его и еще больше удивилась самой себе: как она вообще могла сомневаться в силе его любви? В его преданности? В его благородстве?
Как могла отказать ему в том, что доставило бы им такое наслаждение? И доставит прямо сейчас, но сначала…
— Ты так и не ответил, — сказала она.
— Да? А ты что-то спросила?
— Ну вот, уже забыл! Согласен ли ты взять меня в жены?
Он поцеловал ее грудь и спустился ниже.
— Мария… — прошептал он, лаская пальцами ее волосы. — Мария… Я хотел этого с самого начала.
— Великолепное платье! И что ты волновалась?! — сказала Мартина.
— Не знаю, — отвечала Мэри, разглядывая себя в зеркале. — Мне как-то не по себе. На мне то же платье, что и в прошлый раз. Вдруг это плохая примета?
— Начинается! — воскликнула Марсия. — Не хватает еще придавать значение всяким предрассудкам. Помни: это платье ты заказала для своей свадьбы с Родриго. По независящим ни от кого обстоятельствам свадьбу пришлось перенести, но при чем здесь платье? Пусть все будет, как раньше!
— Нет уж, не хочу, чтобы все повторилось! — сказала Мэри.
Они трое рассмеялись. Раздался стук в дверь.
— Можно? — пробасил Фернандо Вальдес.
— Да, папа, заходи!
— Машины уже ждут, — сообщил он, просунув нос в дверь.
— Ну, нам пора! — одновременно сказали Марсия и Мартина.
Как подружки невесты, они должны были ехать в первой машине. Они поцеловали Мэри на прощание и вышли.
Папаша Вальдес встал перед дочерью. Впрочем, на этот раз он не слишком выпячивал грудь.
— Все хорошо? — мягко спросил он. — Теперь ты ни в чем не сомневаешься?
— Теперь уже ни в чем. Я уверена, что поступаю правильно! Никогда не была так уверена.
— Тогда поедем?
— Поехали! Господи, опять ты забыл бутоньерку! Ты их ешь, что ли?
Фернандо смущенно оглядел пустую петлицу пиджака.
— Лусия сама вставила мне цветок. Опять я его потерял! Это все она виновата, не могла как следует закрепить!
— Господи, папа, перестань ворчать. Просто ты никогда не носил цветка в петлице. Сейчас я сделаю новый.
Вставить цветок в петлицу оказалось непросто. Хотя Мэри и заверяла отца, что полностью уверена в том, что на этот раз выйдет замуж, она продолжала волноваться и пальцы не желали ее слушаться.
— Все, готово! Теперь можно идти. — Она взглянула на часы. — Давай поторопимся, а то нас уже заждались.
— Не волнуйся! — Осторожно, чтобы не помять платья, отец похлопал Мэри по плечу. — Невеста должна заставить жениха немного подождать. Пусть поволнуется.
Они подошли к ожидавшей их машине.
— На этот раз, думаю, лучше нарушить эту вековую традицию, — заметила она.
Отец понял.
— Давай, парень, догони-ка ту первую машину! — приказал он шоферу.
— Сию минуту, — отвечал тот, совсем молоденький парень, который был до смерти горд тем, что ему выпала честь везти невесту самого Родриго Алькасара.
Отец сам распахнул перед Мэри дверцу и, довольный тем, что все складывается так удачно, сел в машину. Но он недолго радовался. Шофер попытался завести мотор. Один раз. Не получается. Второй. Тот же результат. Третий. Бесполезно.
— Ну что там у тебя? — нетерпеливо спросил Фернандо Вальдес.
— Похоже, с зажиганием что-то не так. Мотор не заводится.
— Нашел время сказать! Где ты раньше-то был?!
— Папа, перестань, — вмешалась Мэри, — парень ни в чем не виноват. Вы уверены, что у вас получится завести машину? Может, нам пересесть в другую?
— Не говори чепухи, ты хочешь ехать в развалюхе?!
— А другой машины все равно нет, — радостно сообщил шофер. — Все лимузины на свадьбе, а спортивный автомобиль сеньора Родриго стоит на вашей вилле в пригороде.
Вот те на! Хорошенькая история. Мэри бросила взгляд на часы. Что же делать? Она не может опоздать, Родриго с ума сойдет, думая, что она его снова бросила! Может, позвонить в собор, сказать, что они задерживаются?
— Папа, срочно беги в дом, найди телефонную книгу и позвони в церковь. Объясни положение, а я попытаюсь найти транспорт!
— Что? — не понял Фернандо.
— Давай, некогда объяснять, бегом!
— Как ты говоришь с отцом?! Господи, вот и расти дочь на свою голову!..
Пока отец, тяжело ступая, направился в дом, Мэри бросилась в гараж. Шофер был прав. Ни одной машины.
— Вы что-то потеряли, сеньорита? — спросил ее рабочий в засаленном комбинезоне.
— Машина… мы никак не можем ее завести!
Он заметил ее отчаяние и всплеснул руками.
— Ну вот, что я говорил: там карбюратор не в порядке. Почему меня никто не слушает!
— Что же делать? Я снова не попаду на свадьбу.
— Карбюратор так быстро не починишь. Но…
— Да? Говорите же!
— Не знаю, вряд ли вам придется по душе моя мысль… Но, похоже, другого выхода нет.
