Музыка изменилась, зазвучала размереннее и лиричнее, словно музыканты играли только для них. Вин отдался танцу, погрузился в него, не оставляя внутри места для проблем, волновавших его до этого момента. Лита лишь повторяла то, чего уже достигла в одиноком танце, — наслаждалась бесконечным ощущением свободы и раскованности, радости и отрешенности. И присутствие Вина ни капли не смущало ее, а, напротив, позволяло полнее раскрыть себя, свою душу, свои истинные чувства.
Их немой диалог мог продолжаться довольно долго, если бы ссора Барта и Флосси не достигла своего апогея, а заодно и ушей танцующих.
— Какого черта! — вопила Флосси. — Ты совершенно не считаешься с моими желаниями! Ты не хочешь меня слушать! Ты…
— Я знаком с тобой не так долго, чтобы ты могла выдвигать мне свои требования! А у тебя, поверь, их слишком много! Твои вечные капризы: «я не хочу», «я не буду», «мы не пойдем», — передразнил Барт ее писклявый голосок. — Они просто сводят меня с ума!
— Барти, милый! — Теперь это ненавистное Лите обращение прозвучало угрожающе. — Вообще-то и я устала от твоих прихотей и взглядов на сторону. — Она покосилась на Литу. — Теперь я понимаю, зачем ты потащил меня в эту поездку! Ты использовал меня! Играл моими чувствами! Я была всего лишь игрушкой, куклой в твоих руках!
— Умоляю, обойдемся без выражений, которые ты наверняка вычитала в любовном романе или услышала в одном из сериалов. Терпеть этого не могу! — Барт начал понимать, что их ссора со стороны выглядит водевилем, причем далеко не самого высокого качества. — Пойдем отсюда. По крайней мере, той околесицы, что ты несешь, не услышат окружающие.
Флоренс попыталась было сопротивляться уходу — ей очень хотелось выглядеть героиней мелодрамы. Но Барт, взбешенный ее глупой театральностью, махнул на нее рукой и двинулся в сторону выхода из Тики Вилладж. Флосси не осталось ничего другого, как последовать за ним.
Лита стояла, ошарашенная этой сценой, и не знала, плакать ей или смеяться, до того глупым выглядело все происходящее между ее мужем и этой девчонкой. Был ли смысл в том, чтобы так наряжаться, в том, чтобы пытаться соперничать с какой-то несуразной Флосси? Как совершенно очевидная, лежащая на поверхности истина могла укрыться от Литы: Флоренс ей не соперница. Это не Эстер Таусон, которая действительно могла заинтересовать Барта. Это Флосси, просто Флосси… Литу охватила безмерная усталость, словно плечи укрыли свинцовым покрывалом, а в душу засыпали весь прибрежный песок. И этими Эстер, Флосси, Мэри и так далее Барт постоянно будет засыпать ей душу, засорять ее мысли? Нет. Этого не случится. Потому что она найдет в себе силы, вернувшись из путешествия, попросить у него развод.
Возможность поговорить с Бартом представилась Лите гораздо раньше, чем она думала.
На острове Бора-Бора их компания странным образом разделилась. Странным, потому что все это время Лита оказывалась рядом с Вином и Джефри, а теперь на ее месте очутилась Флосси. Ей явно хотелось досадить Барту, поэтому она начала строить глазки Джефу и, узнав, что тот профессиональный дайвер, изъявила желание поплавать с аквалангом в местных водах.
Лита отказалась от предложения Вина составить им компанию, сославшись на головную боль после перелета. Она осталась в номере, решив провести хоть какое-то время в одиночестве и серьезно подумать о будущем, которое виделось ей весьма туманно.
Однако ее мечтам об одиноких раздумьях не суждено было сбыться. Как только она открыла бутылку с ананасовым соком и устроилась на кровати, в дверь номера постучали. Сначала Лита решила не открывать, прикинувшись спящей, но стук был слишком настойчивым для беспричинного. Она вяло поднялась с кровати, нацепила шлепанцы, в которых ходила в гостинице, и направилась к двери.
— Да, сейчас ты изрядно отличаешься от той роковой женщины, которую я видел в Тики Вилладж. — Барт стоял на пороге номера, помахивая перед ее носом огромным букетом орхидей.
Лита, конечно, не предполагала, что ей нужно будет соответствовать такому яркому букету. На ней был короткий махровый халат с капюшоном, белый в черных пятнышках, как шкурка далматинца. И ни грамма косметики — любоваться собой ей хотелось сегодня меньше всего. Барт с роскошным букетом выглядел в ее глазах как далекий мираж, пригрезившийся одинокому путнику в жаркой пустыне.
— Не ехидничай. — Лита взяла букет из его рук и жестом пригласила войти. — Ты ведь не за этим сюда пришел.
Он вошел в номер, напряженно стиснув руки за спиной. Лита знала, что этот жест — первый признак того, что он волнуется. И волнуется сильно. Только теперь, когда Барт вошел вот так, сцепив руки, она почувствовала реальность всего происходящего. Ей стало не по себе. Решение, которое она приняла, грозило стать настоящей пыткой для обоих. Но не пытка ли жить как на вулкане, в постоянном ожидании всяких Эстер, Флоренс и новых пассий, которых Барт неизбежно себе заведет?
— Я хочу пригласить тебя покататься со мной на лодке. — Он разомкнул руки, и они повисли как плети. — Тебе стоит прогуляться. Ты как-то побледнела, осунулась. Плохо спишь?
Его хриплый усталый голос звучал для нее как музыка. Странная музыка, полная грусти и тревоги. Та музыка, которая не позволяла ей освободиться, но объединяла ее и Барта, сближала их. Он хочет поговорить. И, скорее всего, хочет вернуть ее, прежнюю, любящую. Но внутри нее что-то оборвалось, остался лишь звук лопнувшей струны, и только этот звук заставлял ее помнить о том, как сильно она любит. Все еще любит Барта.
Лодка, в которой они плыли по заливу, была, как и все в этих краях, необычной. Стеклянное дно позволяло видеть то, что происходит под водой. Лита разглядывала проплывающие внизу стайки рыб, наивно полагая, что ее может успокоить это зрелище.
— Ты влюблена в него?
Лита оторвала взгляд от стеклянного дна лодки и посмотрела в зеленые холодные глаза мужа. Такой она представляла себе бурю в Тихом океане — зеленые ревущие волны, холодные брызги, разбивающиеся о берег. Она — берег, он — океан. Что же делать, когда берег не в силах выдержать натиск разбушевавшейся стихии?
— Он прекрасный человек, Барт. Но, думаю, мое чувство к нему с самого начала нельзя было назвать влюбленностью. Это как последний крик утопающего, которому кто-то бросает спасательный круг… Я тонула, а он помог мне выбраться, увидев крик в моих глазах. И то сейчас я уже не знаю, помог ли…
— Тогда что есть ваши отношения?
Барт разговаривал с ней, не повышая голоса, но Лита видела, какого труда ему стоит сдерживаться. В его взгляде, как в строчках прощального письма, читалась боль. Боль и страх потерять ее навсегда.
